Наука и религия в современной философии

Вопреки той материалистической и натуралистической репутации, которой пользуется наука, многие профессиональные философы и ученые упорно настаивают на том, что ни методы, ни содержание науки не сталкиваются враждебно с принципами религии. Есть среди них и такие — и это далеко не самые незначительные, которые считают возможным отстаивать схоластическое учение о двух различных по происхождению, но совпадающих по цели путях, и в самых доктринах современной науки находят зачатки религиозных догматов.

Так, некоторые ученые в современном эволюционизме усматривают намеки на религиозные догматы личного божества, творения, грехопадения, действительности молитвы и бессмертия души ³⁷). Так, выдающийся физик ³⁸) предлагает в качестве последнего вывода современной науки евангельское „отче наш" и важнейшие части символа веры христианских церквей.

Однако обыкновенно люди, желающие найти в науке введение в религию, идут в наше время не стол прямым путем. Характер и смысл границ науки, — вот тот пункт, вокруг которого сосредоточиваются дебаты. Представляют ли эти границы голое, абсолютное отрицание? имеют ли они тот смысл, что вне их наука решительно воспрещает нам что бы то ни было искать, что бы то ни было воспринимать? Или же это только относительное отрицание, то, что Аристотель называл лишением, т. е. недостаток известной вещи, на которую указывают, которой требуют, которую подразумевают вещи, находящиеся в нашем обладании?

По мнению тех ученых, которые нас здесь интересуют, границы науки равносильны для нашего разума лишению некоторых познаний, необходимых для того, чтобы наука наша могла стать познанием законченным. Наука знает о них достаточно, чтобы ясно сознать свою недостаточность. ее принципы суть чисто отрицательные, неопределенные по содержанию понятия. Но раз нам говорят только, что данная вещь не есть ни то, ни другое, мы, по самой природе нашего человеческого разума, не можем не поставит вопроса: „что же именно представляет она из себя?“ Таким образом, именно сама наука, а не какая-то посторонняя науке психическая активность, включает в себя возможность некоторого познания, стоящего над познанием чисто научным. „Последний шаг разума“, сказал Паскаль, „есть признание, что имеется бесконечное множество вещей, превосходящих разум“.

И прежде всего дают ли нам методы науки и общий дух ее право утверждать, что наука борется с религией? Наука стремится установить в явлениях законы, т. е. правильность, постоянство в изменении, порядок, господство логики, разума. Она ищет простых и всеобщих законов, к которым можно было бы свести все разнообразие и всю сложность частных законов. Именно поэтому она склонна рассматривать мир, как единое и гармоничное, т. е, прекрасное творение. И в самом деле, единого пространства, нашего эвклидовского пространства, достаточно, по-видимому, для того, чтобы объяснить все свойства реального протяжения; единый закон, закон Ньютона, управляет всеми явлениями астрономического мира. Для физики достаточно, быть может, двух основных законов: сохранение энергии и принципа наименьшего действия. Наука стремится к единству и обретает единство; неужели же непозволительно сказать, что она идет к Богу?

Но в то же время она отдает себе ясный отчет в том, что не может Его достигнуть. В самом деле, ее принципы — не более, чем гипотезы, не встречающие себе заметного опровержение в опыте. Наука имеет право сказать: никакая другая гипотеза не могла до сих пор столь же победоносно выдержать испытание фактов. Но она не в праве сказать: эта гипотеза есть истина. Самый метод познания — испытание природы при помощи гипотез — позволяет науке отыскивать объяснения, достаточные для данного времени, но отнюдь не превращать эти достаточные объяснение в необходимые. И однако нельзя допустить что положительного и абсолютного объяснение не существует вовсе. Наука убеждает нас в противном, хотя в то же время констатирует свою неспособность достигнуть собственными силами такого абсолютного объяснения.

Согласно, так называемой, механической ³⁹) точке зрения, свойства тел объясняются ясными и положительными началами: материей и движением. Необходимго заметить, что в настоящее время, даже среди тех ученых, которые отстаивают законность употребление механических моделей при объяснении всех явлений, очень немногие решаются утверждать, что при наличности достаточно усовершенствованных инструментов мы могли бы непосредственно наблюдать движения, изображаемые этими моделями. Они пользуются движением, как наиболее удобным из всех находящихся в нашем распоряжении символов, для того чтобы отыскать и выразить законы явлений.