Наука как «уходящая натура»?

Между тем, автором «открытия» значится вполне, вроде бы, уважаемый палеонтолог. Интересуюсь у коллег, кто «в теме»: они там что, с ума посходили? Да нет, отвечают, всё в порядке: просто у них там штат новый музей построил, ну, а тот как раз и получил позишен, директор. Теперь срочно надо показать налогоплательщикам, что их деньги потрачены не зря, вот и пиарят эту фигню, хотя все вокруг всё, естественно, понимают. Ну а перед коллегами-то как, не стыдно? – Да ладно, дело житейское, как говорится: «Умный не скажет, дурак не поймет»…

Или вот – нашли в Китае «самое раннее цветковое растение». Ну, самое ли оно раннее – это большой вопрос, но материал, безусловно, очень интересный и вполне заслуживает публикации в «Science». И вот идет туда статья, за авторством кучи китайцев – хозяев материала, плюс ведущий мировой специалист по ранним цветковым (который, собственно, всю реальную работу и делал); логично. А вот дальше возникает проблема. Цветковые, как известно, произошли в начале мелового периода, и все попытки найти их в домеловых слоях окончились ничем; китайцам же очень хочется, чтоб их находка была гарантированно «древнейшей» – и они объявляют ее юрской. Делается это так.

Стандартная стратиграфическая шкала основана на морских фаунах, и «привязать» к ней континентальные отложения (в которых находят растения и насекомых) вообще непростая задача. Местонахождение, в котором были найдены те китайские цветки, не имеет ни морских прослоев, ни включений вулканического пепла (которые позволили бы определить его абсолютный возраст радиоизотопным методом), так что точный его возраст неизвестен (хотя косвенные признаки свидетельствуют: мел, и даже не самый ранний). Но рядом есть еще одно местонахождение, со сходной, видимо одновозрастной, фауной, в котором найдены еще и динозавры; а динозавры те сходны с английскими, из отложений вельда. Вельд – это поздняя юра, так что и наши цветки – тоже юрские.

В принципе, такая процедура датировки, хотя и с натяжками, корректна… Если бы не одно «но»: английский вельд – это как раз не юра, а точно мел! Те отложения имеют пограничный возраст, но вопрос об их датировке считается закрытым уже лет 40. Не знать о настоящем возрасте того классического английского разреза не мог ни главный соавтор статьи (возможно, проходивший там студенческую практику по геологии), ни рецензенты Science. И тем не менее – решили не перечить китайским соавторам, которым хочется «удревнить» находку (там, в Китае, это государственно-пропагандистская политика): «Ну, да, правильно, иначе китайцы вообще лишат доступа к своим материалам, а они у них и вправду хороши. Китайцы требуют, чтоб это была «юра» – вынь да положь, так что ж ему теперь – снимать свое имя из им же на 90% сделанной работы?..» Дальше, естественно, сообщение о «юрских цветках» уходит в автономное плавание, а о том, каким способом получена та датировка, никто дальше не вспоминает.

Если называть вещи своими именами, речь тут идет о вполне сознательном подлоге. Масштабы того подлога и степень его «общественной опасности» – дело десятое, важно же то, что он разрушает самую основу, на которой стоит европейская наука: научный результат объективен и не может зависеть от привходящих обстоятельств. Так вот, берусь утверждать: лет 20-30 назад подобное поведение рецензентов Science (да и всех прочих персонажей описываемых историй) было абсолютно непредставимо. И то, что нынешнее научное сообщество находит подобный modus operandi – ну, не похвальным, конечно, но, в общем-то, извинительным, пугает меня куда сильнее, чем заметный рост прямого «научного криминала», вроде фальсификации экспериментальных данных или плагиата (http://en.wikipedia.org/wiki/Scientific_misconduct#Cases_of_alleged_scientific_misconduct_and_related_incidents) – при том, что это тоже несомненные яблочки с той же яблоньки.

И на этом месте впору задать себе вопрос: а, почему, собственно, должно быть иначе? Если присмотреться к до сих пор остающемуся для нас идеалом научному сообществу «славных шестидесятых», воспетому хоть в производственных романах (вроде Куваевской «Территории» или «Девяти дней одного года») хоть в научной фантастике («Понедельник начинается в субботу», или его американский аналог – «Заповедник гоблинов»), мы увидим, что отношения в нем весьма отличались от общепринятых в 20-ом веке (что, собственно, и делало науку столь привлекательной для нон-конформистов). Сообщество не предлагало своим членам работу, соблазняя их карьерой, а требовало от них служения; взаимные обязательства же начальника и подчиненного представляли собой не столько найм, сколько вассалитет (а на некоторых стадиях – ученичество). Парадоксальным образом, научное сообщество, представляющее собой «передовой отряд» новой, возникшей в эпоху Просвещения, буржуазной цивилизации, само-то по себе оставалось структурой чисто средневековой – на манер монастыря или рыцарского ордена! Со всеми, приличествующими Средневековью, представлениями о личной и сословной чести и о «слове джентльмена».