Наука Китовраса. Парадигмы древнерусского храма

Исторический генезис системы антропоморфных мер и образованные путем комбинаторного взаимосочленения мерных групп гармонические закономерности как явления второстепенные для нашей темы намеренно останутся за границами исследования[149]. Этот подход позволит нашему исследованию выйти за рамки прикладной исторической метрологии и применить метод обобщения мерных групп с позиции антропоморфизма, без разделения на исторические рефлексии. Принятое теоретическое обобщение сформирует потенциальную возможность адаптировать парадигматический прием трансляции текстов Священного Предания и Священного Писания и адекватной смысловой формы, свойственной традиционной системе взглядов древности. Представляемый метод основан на непосредственном считывании меры как элемента универсального порядка и восприятии его абсолютного значения, каковым наделен каждый член антропоморфной системы мер, а именно — пядь, фут (стопа), аршин, сажень.

Использованную в этой книге источниковедческую базу по проблемам метрологии составили труды П. Г. Буткова, Н. Н. Веселовского, В. Я. Гебеля, Т. В. Каменцевой, Н. В. Устюговова, Ф. И. Петрушевского, Д. И. Прозоровского и др. Круг вопросов исторической метрологии, занимающий этих авторов, затрагивает проблемы генезиса меры и ее параметров, атрибуции древнерусской мерной системы[150]. Особенностью этого ряда работ явилась та черта исторической метрологии, когда за исходную точку анализа принимается подвижность самой мерной единицы, и при этом практически не затрагиваются проблемы семантики сакрального числа. Нам хотелось, осмыслив эти стремления, по возможности на их базе сформулировать, во-первых, логику изменчивости внутри мерной единицы и, во-вторых, логику мерности священного пространства. Об архитектонической соразмерности компонентов в мышлении архитектора и поэта говорит Ш. И. Шукуров: «Поэт и зодчий всегда и в первую очередь «строят», памятуя о том, что их творческая деятельность сопряжена с онтологическим чувством мерности[151] всего мироздания и Храма как его средоточия и истинного дома бытия».

Закономерно встает вопрос о степени сознательности творческого процесса, который последовательно воспроизводит определенную парадигму сознания, призванную вычленить канонические установки из универсального символа. Психология, философия и богословие разными терминами определяют первичный этап рождения объекта из архаического символа. Психология говорит о влиянии на этот процесс абсолютного бессознательного. Богословие — об откровении. Так или иначе, но в синхронности творческого подхода позволительно видеть безусловное влияние надличностной исторической идеи, которая как бы «витает в воздухе» и интуитивно считывается в момент творческой экзальтации. Сам момент рождения и оформления концепции произведения зачастую фиксируется в легендарных и мифологических сюжетах, которые весьма стойко сохранены в литературных источниках. В. Н. Топоровым и В. М. Кириллиным озвучено наличие факта использования в литературных конструкциях средневековой Руси сакральных чисел, за которыми традиционно закреплены особые — ирреальные, символические значения. В данном контексте работы В. М. Кириллина представляют еще одну из опор, которые используются для разработки концепции нашего исследования. Результаты выводов В. М. Кириллина выявляют параллели и соответствия мышления сознания древнерусского человека, живущего в традиции христианской духовной культуры. Это сознание зачастую является присущим для эпохи в целом. В рамках означенной мировоззренческой парадигмы, ориентированной на сакральное число как транслятор смыслов метафизического и иррационального плана, были созданы все культурные памятники, начиная от литературных произведений, сказок, былин до произведений архитектурны включительно.

Многотрудные поиски истоков мерных единиц, систематизация и классификация по признаку регионального деления земель, гипнотическое воздействие бесчисленности вариаций на каждый элемент мерной доли — все эти устремления обнаруживают «ностальгию по исходной материальной матрице», о которой упоминает М. Элиаде[152]. Это неоспоримое желание проникнуть в тайны пространства практически неразрешимо без обращения к преданию и мифу, типически созданным для трансляции представлений и знаний о иррациональном в «началах», элементом каковых является Мера. Сделаем необходимое отступление и углубимся в характеристики, которую дают мере наши предшественники.