Наука Креста. Исследование о святом Хуане де ла Крусе

Если у чувственного человека, преданного наслаждению, возникает возможность найти еще большее наслаждение, то он, не думая и не выбирая, перейдет от наслаждения к действию. Происходит движение, но отнюдь не свободное решение и не прорыв в глубину, поскольку «раздражители» находятся на той же самой плоскости. Но и к чувственному человеку может подступить нечто, что находится в совершенно иной ценностной области – никакой тип не прикреплен навечно к какой-то одной области, но, как правило, одной области отдает предпочтение над другими. От него может, например, потребоваться, чтобы он отказался от какого-либо наслаждения и помог другому человеку. Здесь трудно будет что-либо предпринять без свободного решения. В любом случае, отказ для чувственного человека не будет чем-то само собой разумеющимся. Ему придется собраться с силами для этого. Если он откажется – после некоторого размышления или спонтанного «Не может быть и речи!», – то и в этом будет заключаться волевое решение. В пограничном случае чувственный человек может как пребывать в наслаждении, так и отказаться от него; однако там, где дух заглушен чувственной жизнью, никакие требования не могут его настичь. Слова будут услышаны, возможно, будет даже понято их значение, но способность более глубокого их восприятия разумом будет уже утрачена. В этом пограничном случае не только невозможно свободное решение, но и сама свобода уже утеряна задолго до этого. При отказе смысл воспринимается, хотя, возможно, и не продумывается во всей полноте. Под этим «непродумыванием во всей полноте» подразумевается поверхностность решения, а тем самым и ограниченность свободы. Известные побудительные причины не допускаются в сознание во всем объеме, и человек остерегается погружаться в ту глубину, где можно было бы осознать их. Тем самым некоторая область побудительных причин становится «определяющей», человек не управляет собой, то есть всеми глубинными слоями своей сущности, и лишает себя возможности, взвесив истинное положение вещей, принять по-настоящему разумное и по-настоящему свободное решение. Наряду с этим поверхностным отказом от помощи ближнему существует также более целесообразный: когда, приняв в душу полностью, во всей его силе, требование о помощи, взвесив все за и против, человек вынужден тем не менее отклонить это требование как необоснованное. Такой отказ стоит на одной ступени с исполнением просьбы после того, как объективно взвешены все за и против. И то и другое возможно, только если чувственный человек откажется от поведения чувственного человека и перейдет в область этического, то есть такого поведения, когда познаётся и делается только то, что нравственно верно. Но для этого человеку необходимо погрузиться глубоко в себя: так глубоко, что переход этот равносилен формальному преображению человека и естественным образом, скорее всего, вовсе не возможен, но только с помощью сверхъестественного «пробуждения». Да, мы можем сказать: последнее целесообразное решение возможно только на последней глубине, поскольку ни один человек не способен естественным образом охватить все за и против, которые играют роль при принятии решения. Человек может решать «по совести» настолько, насколько ограничен его горизонт. Верующий знает, что есть Тот, чей взгляд не ограничен никаким горизонтом, но все охватывает и во все проникает. Кто живет в такой уверенности веры, не может успокоиться на собственной «честности и совестливости». Он должен всегда стараться понять, что самое правильное в глазах Бога. (Отсюда следует, что только религиозная позиция может быть по-настоящему этической. Конечно, люди всегда естественно ищут и хотят добра и правоты, а в отдельных случаях и находят их, но по-настоящему они обретаются только в поиске Божьей воли.) Кто был вовлечен Самим Богом в собственную глубину и предал себя Ему в любовном единении, для того вопрос решен раз и навсегда. Его ведет и направляет теперь Дух Божий, Который ощутимо действует в нем, и человек всегда и везде пребывает в уверенности, что делает все верно. В великом решении, которое он принял в высшей свободе, заключены уже все будущие решения, которые при случае проявятся как «само собой разумеющееся». Но в конкретных случаях от простого поиска верного решения до этой высоты – долгий путь, если путь туда вообще возможен. Кто ищет правоты только здесь и сейчас и решает в соответствии с тем, что он, как ему кажется, познал, тот уже на пути к Богу и к самому себе, даже если не знает об этом. Но он еще не обладает собой так, как это возможно на самой глубине, и потому не может пока совершенно располагать собой и совершенно свободно принимать решения по поводу отдельных «вещей». Кто принципиально ищет правоты, то есть хочет поступать правильно везде и всегда, тот уже принял решение о себе самом и подчинил свою волю Божьей, даже если ему не совсем ясно, что правильное совпадает с тем, чего хочет Бог. Но если человеку это пока не ясно, значит, ему еще не хватает надежного пути, чтобы найти, что правильно. Он располагает собой так, будто уже полностью обладает собой, при этом, однако, последние глубины собственной сущности еще не раскрылись для него. Конечное решение будет возможно только наедине с Богом. Но если кто-то продвинулся так далеко в вере, что решился полностью предаться Богу и больше не желает ничего, кроме того, что угодно Ему, разве не дошел он в этом случае до самой глубины и разве отличается это чем-то от высшего любовного единения? Очень сложно провести здесь границу, также очень сложно понять, как ее проводит св. Хуан. И все же мне кажется – в соответствии с его логикой и сутью проблемы – что необходимо понять, где находится эта граница, и устранить ее. Кто в слепой вере действительно не желает ничего иного, кроме того, чего желает Бог, тот достиг высшей ступени, которой только может достигнуть человек с помощью Божьей благодати. Его воля полностью очищена и свободна от всяких связей, обусловленных земными побуждениями, она совершенно соединена с Божественной волей в свободной самоотдаче. И все же не хватает самого главного для высшего любовного единения – для мистического бракосочетания.