Наука любви и измены

Внимательно проанализировав квебекские данные, я смог показать, что это соотношение точно отражает тот выигрыш, на который могут рассчитывать мужчины при выборе определенной брачной стратегии – включая количество зачатых детей (не будь контрацепции). Из всех любовных связей в Квебеке две трети приходилось на мужчин, которые вели беспорядочную половую жизнь. Если частота проявления каждой из стратегий, умноженная на величину соответствующего выигрыша, постоянна, то мы имеем эволюционное равновесие: ведь если все мужчины переключатся с одного варианта поведения на другой, более выгодный в данной ситуации, то каждому из них в итоге достанется меньшая доля, поскольку общая сумма выигрыша остается неизменной. А значит, им снова придется вернуться к первоначальной стратегии. Иными словами, это соотношение является саморегулирующимся; как только наметится заметный сдвиг от соотношения 33:67, то выигрыш тоже сместится в пользу реже выбираемой стратегии, и ситуация начнет выправляться естественным образом. Вероятно, исходное соотношение этих выигрышей определяется готовностью женщин вступать в связи с мужчинами, которые либо уже женаты, либо не собираются хранить им верность. Это подозрительно напоминает ситуацию, когда женщины при выборе случайных партнеров руководствуются тактикой «поиска хороших генов» (о чем мы говорили в пятой главе).

Итак, по-видимому, в обычных условиях приблизительно треть мужчин предрасположена к романам «на стороне». Мужчины этой категории проявляют независимость от брачной системы, которая разрешена или считается предпочтительной в местной культуре (будь то моногамный брак, многоженство или даже свободная любовь). А баланс, похоже, определяется стратегией женщин, тем, кого они видят в мужчине – отца семейства или носителя качественного генома. Когда женщины меньше думают о будущих отцовских качествах партнера, соотношение будет сдвигаться в пользу мужчин, ищущих только удовольствий, а там, где женщины смотрят на мужчин как на потенциальных отцов своих будущих детей, обстоятельства будут больше благоприятствовать верным, преданным мужчинам, а не распутным донжуанам. Поэтому даже если некоторые мужчины и предрасположены к донжуанству, это еще не значит, что они непременно ударятся в разгул: все будет зависеть от того, какую брачную стратегию они оценивают как более выигрышную, от того, кем выгоднее быть здесь и сейчас – ловеласом или верным и заботливым отцом семейства.

Без женщин тут, разумеется, не обходится. В ходе исследования 48 американских пар обнаружилось, что женщины, чей ГКГ более схож с ГКГ партнера, чаще отвергают его сексуальные заигрывания, реже получают оргазм, имеют больше внебрачных партнеров и испытывают большее влечение к другим мужчинам, не считая своего основного партнера, особенно в благоприятные для зачатия дни. У мужчин же никакой зависимости сексуального интереса к партнерше от наличия общего с ней ГКГ не выявилось.

Все это позволяет предположить, что главным фактором, способствующим разрыву брачных отношений, является доступность альтернативных партнеров. Не важно, насколько индивид склонен к загулам: если пойти не к кому, толку от них будет мало. Скотт Саут и его коллеги продемонстрировали это, используя статистику разводов в США. На примере белых американцев в возрасте от двадцати до тридцати лет они показали, что риск развода – это U-образная функция от численного соотношения полов на местном «брачном рынке». Иными словами, в местности, где преобладают холостые мужчины данной возрастной группы, инициаторами развода чаще выступают женщины, и наоборот, в случае численного перевеса незамужних женщин развода требуют мужчины. В другом, более масштабном исследовании, охватившем взрослое население страны в целом, ученые выяснили, что соотношение полов на рабочем месте служит наилучшим предсказателем частоты разводов: меньше всего разводов случается там, где мужчин и женщин поровну. Как мы видим, здесь опять-таки все сводится к доступности альтернативных партнеров, которые могут оказаться привлекательнее, чем уже имеющийся. В то же время, что интересно, есть ряд факторов, которые снижают частоту разводов: реже разводятся люди, имеющие больше детей в браке, вступившие в брак сравнительно поздно и владеющие жильем. Другим хорошим «амортизатором» разводов является образованность мужа (если он потратил на учебу в общей сложности 16 и более лет), что, видимо, указывает на наличие у него высокооплачиваемой работы. Все это заставляет предположить, что люди взвешивают все «за» и «против», пытаясь понять: а не лучше ли им сохранить отношения и воздержаться от опрометчивых поступков? Удалось выявить лишь два фактора, которые обычно снижали вероятность развода: если брак был вторым по счету или если пара уже жила вместе до брака. Впрочем, я догадываюсь, что оба эти признака просто коррелируют с неким неучтенным третьим (например, супруги принадлежат к одной из религий, осуждающей как разводы, так и добрачное сожительство), а сами по себе ни на что не влияют.