Наука любви (сборник)

Феста земля, что лежит недалеко от Кносского царства,
Некогда произвела никому не известного Лигда,
Был из простых он людей, отличался богатством не боле,
Чем благородством. Зато незапятнаны были у Лигда
И благочестье и жизнь. К супруге он, бремя носившей,
Так обратился, когда уж родить подходили ей сроки:
«Два пожеланья тебе: страдать поменьше и сына
Мне подарить: тяжела была бы мне участь иная.
Сил нам Фортуна не даст. Тогда, – пусть того не случится! —
Если ребенка родишь мне женского пола, хоть против
Воли, но все ж прикажу: – прости, благочестье! – пусть гибнет!»
Вымолвил, и по лицу покатились обильные слезы
И у того, кто приказ отдавал, и у той, кто внимала.
Тщетно тут стала молить Телетуза любезного мужа,
Чтоб надеждам ее он подобной не ставил препоны.
Но на решенье своем тот твердо стоял. И созревший
Плод через силу уже Телетуза носила во чреве.
Вдруг, среди ночи явясь ей видением сонным, однажды
Инаха дочь у постели ее в окружении пышном
Будто стоит, – иль привиделось. Лоб украшали богини
Рожки луны и колосья, живым отливавшие златом,
И диадема; при ней – Анубис, что лает по-песьи,
Апис, с окраской двойной, Бубастида святая и оный,
Кто заглушает слова и перстом призывает к молчанью.
Систры звучали; тут был и вечно искомый Озирис
Вместе с ползучей змеей, смертоносного полною яда.
И, отряхнувшей свой сон, как будто все видящей ясно,
Шепчет богиня: «О ты, что присно при мне, Телетуза!
Тяжкие думы откинь, – обмани приказанья супруга.
Не сомневайся: когда облегчит твое тело Луцина, —
То и прими, что дано: я богиня-пособница, помощь
Всем я просящим несу; не будешь пенять, что почтила
Неблагодарное ты божество». Так молвив – исчезла.
Радостно с ложа встает и к созвездьям подъемлет критянка
Чистые руки, моля, чтобы сон ее сделался явью.
Муки тогда возросли, и само ее бремя наружу
Выпало: дочь родилась, а отец и не ведал об этом.
Девочку вскармливать мать отдает, объявив, что родился
Мальчик. Поверили все. Лишь кормилица знает про тайну.
Клятвы снимает отец и дает ему дедово имя,
Ифис – так звали того. Мать рада: то имя подходит
И для мужчин и для женщин; никто заподозрить не может.
Так незаметно обман покрывается ложью невинной.
Мальчика был на ребенке наряд, а лицо – безразлично
Девочки было б оно или мальчика – было прекрасно.
А между тем уж тринадцатый год наступает подростку.
Тут тебе, Ифис, отец белокурую прочит Ианту.
Между фестийских девиц несравненно она выделялась
Даром красы, рождена же была от диктейца Телеста.
Годами были равны и красой. От наставников тех же
Знанья они обрели, возмужалости первой начатки.
Вскоре любовь их сердца охватила. И с силою равной
Ранила сразу двоих: но различны их были надежды!
Срока желанного ждет и обещанных светочей свадьбы,
Мужем считает ее, в союз с ней верит Ианта.

Ифис же любит, сама обладать не надеясь любимым,

И лишь сильнее огонь! Пылает к девице девица.
Слезы смиряя едва, – «О, какой мне исход, – восклицает, —
Если чудовищной я и никем не испытанной новой
Страстью горю? О, когда б пощадить меня боги хотели,
То погубили б меня, а когда б и губить не хотели,
Пусть бы естественный мне и обычный недуг даровали!
Ибо коровы коров и кобылы кобыл не желают,
Любят бараны овец, и олень за подругою ходит;
Тот же союз и у птиц; не бывало вовек у животных
Так, чтобы самка у них запылала желанием к самке.
Лучше б мне вовсе не жить! Иль вправду одних лишь чудовищ
Крит порождает?.. Быка дочь Солнца на Крите любила, —
Все-таки был он самец. Но моя – если только признаться
В правде – безумнее страсть: на любовь упованье питала
Та. Ухищреньем она и обличьем коровьим достигла,
Что испытала быка. Для обмана нашелся любовник.
Тут же, когда бы весь мир предложил мне услуги, когда бы
Вновь на вощеных крылах полетел бы по воздуху Дедал,
Что бы поделать он мог? Иль хитрым искусством из девы
Юношей сделать меня? Иль тебя изменить, о Ианта?
Что ж не скрепишь ты души, в себе не замкнешься, о Ифис,
Что не отбросишь своих безнадежных и глупых желаний?
Кем родилась ты, взгляни, и себя не обманывай доле.
К должному только стремись, люби, что для женщины любо.
Все от надежды: она и приводит любовь, и питает.
А у тебя ее нет. Отстраняет от милых объятий
Вовсе не стража тебя, не безмолвный дозор господина
И не суровость отца; и сама она просьб не отвергла б,
Все ж недоступна она; когда б и всего ты достигла, —
Счастья тебе не познать, хоть боги б и люди трудились.
Из пожеланий моих лишь одно остается напрасным;
Боги способствуют мне, – что могут – все даровали.
Хочет того же она, и родитель, и будущий свекор,
Только природа одна, что всех их могучее, – против.
Против меня лишь она. Подходит желанное время,
Свадебный видится свет, и станет моею Ианта, —
Но не достигнет меня: я, водой окруженная, жажду!
Сваха Юнона и ты, Гименей, для чего снизошли вы
К таинствам этим, где нет жениха, где мы обе – невесты!»
И замолчала, сказав. Но не в меньшем волненье другая
Девушка; молит тебя, Гименей, чтоб шел ты скорее.
Просит она, – но, боясь. Телетуза со сроками медлит.
То на притворный недуг ссылается; то ей приметы
Доводом служат, то сны; но средства лжи истощила
Все наконец. И уже подступает отложенной свадьбы
Срок; уже сутки одни остаются. Тогда Телетуза
С дочки своей и с себя головные срывает повязки
И, распустив волоса, обнимает алтарь, – «О Изида, —
Чьи Паретоний, Фарос и поля Мареотики, – молит, —
Вместе с великим, на семь рукавов разделяемым Нилом!
Помощь подай мне, молю, о, избавь меня ныне от страха!

В день тот, богиня, тебя по твоим угадала я знакам,

Все я признала: твоих провожатых, светочи, звуки
Систров, и все у меня отпечаталось в памяти крепко.
Если она родилась, если я не стыдилась обмана, —
Твой то совет, поощренье твое! Над обеими сжалься,
Помощью нас поддержи!» – слова тут сменились слезами.
Чудится ей, что алтарь колеблет богиня, – и вправду
Поколебала! Врата задрожали у храма; зарделись
Лунным сияньем рога; зазвучали гремящие систры.
Верить не смея еще, но счастливому знаменью рада,
Мать из храма ушла. А за матерью вышла и Ифис, —
Шагом крупней, чем обычно; в лице белизны его прежней
Не было; силы ее возросли; в чертах появилось
Мужество, пряди волос свободные стали короче.
Более крепости в ней, чем бывает у женщин, – и стала
Юношей, девушка, ты! Приношенья несите же в храмы!
Радуйтесь, страх отрешив, – и несут приношения в храмы.
Сделали надпись, – на ней был коротенький стих обозначен:
«Юноша дар посвятил, обещанный девушкой, – Ифис».
Вскоре лучами заря мировые разверзла просторы,
Вместе Венера тогда и Юнона сошлись с Гименеем
К общим огням. И своей господином стал Ифис
Ианты.