Наука логики. Том 2

Тезис антиномии, подлежащей здесь нашему рассмотрению, гласит: «Причинность согласно законам природы не есть единственная причинность, из которой могут быть выведены все без исключения явления мира. Для их объяснения необходимо допустить кроме того причинность, действующую через свободу».

Антитезис: «Нет никакой свободы, и все в мире совершается исключительно только по законам природы».

Доказательство, как и в прочих антиномиях, берется, во-первых, за дело апагогически: оно допускает противное каждому тезису; во-вторых, чтобы показать противоречивость этого допущения, принимается и признается значимым противоположное этому допущению, т. е. принимается, наоборот, положение, подлежащее доказательству. Можно было поэтому обойтись без всего этого окольного пути доказывания; последнее состоит не в чем другом, как в ассерторическом утверждении обоих противостоящих друг другу положений.

А именно, для доказательства тезиса нам предлагают сперва допустить следующее: не существует никакой другой причинности, кроме действующей по законам природы, т. е. по механической необходимости вообще, включая в нее и химизм. Это положение – говорится далее – противоречит себе потому, что закон природы состоит как раз в том, что ничто не происходит без достаточной, определенной a priori причины, которая, стало быть, содержит в себе абсолютную спонтанейность; другими словами, допущение, противоположное тезису, противоречиво потому, что оно противоречит тезису.

Для доказательства антитезиса предлагается сделать следующее допущение: существует свобода как особый вид причинности – свобода всецело начинать некоторое состояние и, стало быть, также и ряд следствий из этого состояния. Но так как такое начало предполагает состояние, не имеющее никакой причинной связи с предшествующим состоянием той же самой причины, то оно противоречит закону причинности, согласно которому единственно только и возможно единство опыта и вообще опыт; другими словами, допущение свободы, противоречащее антитезису, не может быть сделано потому, что оно противоречит антитезису.

По существу, та же самая антиномия встречается снова в «Критике телеологической способности суждения» как противоположность между утверждением, что «всякое порождение материальных вещей совершается по чисто механическим законам», и утверждением, что «некоторые виды порождения этих вещей невозможны по таким законам»[84]. Кантово разрешение этой антиномии таково же, как общее разрешение им прочих антиномий; оно именно заключается в том, что разум не может доказать ни одного, ни другого положения, так как мы относительно возможности вещей согласно чисто эмпирическим законам природы, не можем иметь никакого определяющего принципа a priori; что, далее, поэтому оба положения должны быть рассматриваемы не как объективные положения, а как субъективные максимы; что я, с одной стороны, должен всегда размышлять о всех событиях природы согласно принципу одного только механизма природы, но что это не мешает тому, чтобы я, когда представится к этому повод, исследовал некоторые формы природы согласно другой максиме, а именно, согласно принципу целевых причин – как будто эти две максимы (они, впрочем, по мнению Канта, необходимы только для человеческого разума) не находятся между собой в том же антагонизме, в котором находятся вышеуказанные положения. Как мы заметили выше, развивая всю эту точку зрения, Кант не исследует того вопроса, разрешения которого единственно только и требует философский интерес, а именно, какой из этих двух принципов истинен сам по себе. Для этой точки зрения не составляет разницы, рассматриваются ли принципы как объективные (это здесь значит: внешне существующие определения природы) или только как максимы субъективного познания. Скорее, наоборот: субъективность, т. е. случайность познания, заключается здесь в том, что познание применяет ту или другую максиму по случайному поводу, смотря по тому, какую из них оно находит подходящей для данных объектов, и что в остальном оно не спрашивает об истинности самих этих определений – все равно, представляют ли собой оба они определения объектов или определения познания.