Наука логики. Том II. Субъективная логика

Сопоставив это взаимное определение субъекта и предиката в суждении, мы получим, стало быть, двоякий результат: (1) субъект есть, правда, непосредственно сущее или единичное, предикат же — всеобщее. Но так как суждение есть их соотношение и так как субъект определен предикатом как всеобщее, то субъект есть всеобщее; (2) предикат определен в субъекте; ибо предикат есть не некоторое определение вообще, а определение субъекта: «роза благоуханна», — это благоухание есть не какое-то неопределенное благоухание, а благоухание розы; предикат, стало быть, есть нечто единичное. — А так как субъект и предикат находятся между собой в отношении суждения, то они должны по своему определению понятия оставаться противоположными, подобно тому как во взаимодействии причинности прежде, чем оно достигнет своей истины, обе стороны должны, несмотря на равенство своего определения, все еще оставаться самостоятельными и противоположными. Поэтому если субъект определен как всеобщее, то предикат нельзя брать в его определении всеобщности (ибо в таком случае не было бы никакого суждения), а он должен быть взят лишь в его определении единичности; и равным образом, поскольку субъект определен как единичное, следует брать предикат как всеобщее. — Когда мы обращаем внимание лишь на их голое тождество, то мы получаем следующие два тождественных предложения:

«единичное есть единичное»,

«всеобщее есть всеобщее», — предложения, в которых определения суждения совершенно выпадали бы друг из друга и выражалось бы лишь их соотношение с собой, а их соотношение друг с другом уничтожалось бы и тем самым упразднялось бы суждение. — Из вышеуказанных двух предложений одно: «всеобщее единично» —  выражает суждение по его содержанию, которое в предикате есть отдельное изолированное определение, а в субъекте тотальность определений; другое же предложение: «единичное всеобще» — выражает форму, которая самим им непосредственно указана. — В непосредственном положительном суждении крайние термины еще просты; поэтому форма и содержание еще соединены. Или, иначе говоря, оно не состоит из двух предложений; получающееся в нем двоякое соотношение образует собой непосредственно одно положительное суждение. Ибо его крайние термины (а) выступают как самостоятельные, абстрактные определения суждения и (b) каждая из сторон определяется другой через посредство соотносящей их связки. В себе же, как выяснилось, различие между формой и содержанием в нем именно в силу этого имеется; и притом то, что содержится в первом предложении («единичное всеобще»), принадлежит к форме, так как это предложение выражает собой непосредственную определенность суждения. Напротив, отношение, выражаемое вторым предложением («всеобщее единично»), или, иначе говоря, утверждение, что субъект определен как всеобщее, а предикат, напротив, как особенное или единичное, касается содержания, так как его определения возникают лишь через рефлексию в себя, вследствие чего непосредственные определенности снимаются, и тем самым форма превращает себя в некоторое ушедшее внутрь себя тождество, устойчиво имеющееся как противостоящее различию формы, т. е. форма превращает себя в содержание.

3. Если бы оба предложения — формы и содержания:

(субъект) (предикат)

«единичное есть всеобщее» и

«всеобщее есть единичное», —

ввиду того что они содержатся в одном положительном суждении, были бы соединены так, что тем самым оба, и субъект и предикат, оказались бы определенными как единство единичности и всеобщности, то оба они были бы особенными, что в себе должно быть признано их внутренним определением. Однако отчасти это соединение было бы осуществлено лишь через некоторую внешнюю рефлексию, отчасти же вытекавшее бы отсюда предложение: «особенное есть особенное» было бы уже не суждением, а пустым тождественным предложением, подобно тем предложениям, которые уже встретились нам выше: «единичное есть единичное» и: «всеобщее есть всеобщее». — Единичность и всеобщность не могут еще быть соединены в особенность, так как они в положительном суждении еще положены как непосредственные. — Или, иначе говоря, суждение еще должно быть различаемо по своей форме и по своему содержанию, потому что как раз субъект и предикат еще различены как непосредственное и опосредствованное, или, опять-таки иначе, потому что суждение по своему соотношению есть и то и другое: и самостоятельность соотносящихся и их взаимное определение или опосредствование.

Итак, суждение, рассматриваемое, во-первых, по своей форме, гласит:

«единичное есть всеобщее».