Наука логики

Само умозаключение непосредственной реализации не требует здесь более подробного изложения; оно всецело есть лишь рассмотренное выше умозаключение внешней целесообразности; только содержание составляет различие. Во внешней целесообразности как формальной содержание было вообще неопределенным конечным содержанием; здесь же оно, правда, также конечное содержание, но в то же время как таковое абсолютно значимое. Однако по отношению к заключению – к осуществленной цели – возникает новое различие. Конечная цель в своей реализации достигает также лишь средства; так как она в своем начале не есть еще в себе и для себя определенная цель, она и как осуществленная цель остается чем-то таким, чтó не есть в себе и для себя. Если же благо опять-таки фиксируется как нечто конечное и таково по существу своему, то и оно, несмотря на свою внутреннюю бесконечность, не может избежать судьбы конечного – судьбы, являющей себя во многих формах. Осуществленное благо есть благо в силу того, чтó оно есть уже в субъективной цели, в своей идее; осуществление сообщает ему внешнее наличное бытие; но так как это наличное бытие определено только как само по себе ничтожное внешнее, то благо достигло в нем лишь случайного, разрушимого наличного бытия, а не соответствующего его идее осуществления. Далее, так как по своему содержанию благо есть нечто ограниченное, то имеется также различное благо; существующее благо подвержено разрушению не только через внешнюю случайность и через зло, но и через коллизию и столкновение в сфере самого блага. Со стороны предположенного ему объективного мира, в предположении которого состоит субъективность и конечность блага и который как нечто иное идет своим собственным путем, само осуществление блага сталкивается с препятствиями и даже становится невозможным. Таким образом благо остается некоторым долженствованием; оно в себе и для себя; но бытие как последняя, абстрактная непосредственность остается но отношению к нему определенным также как небытие. Идея завершенного блага есть, правда, абсолютный постулат, но не более чем постулат, т. е. абсолютное, отягощенное определенностью субъективности. Два мира еще противоположны друг другу: один мир – царство субъективности в чистых просторах прозрачной мысли, другой мир – царство объективности в стихии некоей внешне многообразной действительности, которая есть нераскрытое царство тьмы. Полное развитие неразрешенного противоречия – той абсолютной цели, которой непреодолимо противостоит предел этой действительности, рассмотрено подробнее в «Феноменологии духа». – Так как идея содержит внутри себя момент совершенной определенности, то другое понятие, к которому относится понятие в ней, имеет в то же время в своей субъективности момент некоторого объекта; поэтому идея приобретает здесь вид самосознания и с этой стороны совпадает с его изображением.

Но практической идее еще недостает момента самого сознания в собственном смысле, а именно того, чтобы момент действительности в понятии сам по себе достиг определения внешнего бытия. – Этот недостаток можно рассматривать и так, что практической идее еще не хватает момента теоретической идеи. А именно, в теоретической идее на стороне субъективного понятия, созерцаемого понятием внутри себя, находится лишь определение всеобщности; познание знает себя лишь как постижение, как само по себе неопределенное тождество понятия с самим собой; наполнение, т. е. в себе и для себя определенная объективность, есть нечто ему данное, а истинно сущее – независимо от субъективного полагания наличная действительность. Наоборот, практическая идея считает эту действительность (которая противостоит ей в то же время как непреодолимый предел) тем, чтó само по себе ничтожно и чтó должно получить свое истинное определение и единственную ценность лишь через благие цели. Поэтому воля лишь сама преграждает себе путь к достижению своей цели тем, что она отделяет себя от познания и что внешняя действительность не получает для нее формы истинно сущего: идея блага может поэтому найти свое дополнение единственно лишь в идее истинного.