Наука логики

Это расширение [всеобщего] можно рассматривать как момент содержания, а внутри целого – как первую посылку; всеобщее сообщено богатству содержания, непосредственно сохранено в нем. Но отношение имеет и вторую, отрицательную, или диалектическую, сторону. Процесс обогащения [всеобщего] совершается в соответствии с необходимостью понятия, держится понятием, и каждое определение есть рефлексия в себя. Каждая новая ступень выхождения вовне себя, т. е. дальнейшего определения, есть также и некоторое углубление-в-себя, и большее расширение есть равным образом бóльшая интенсивность. Самое богатое есть поэтому самое конкретное и самое субъективное, и то, чтó возвращает себя в простейшую глубину, есть самое мощное и самое объемлющее. Самое высшее, самое заостренное – это чистая личность, которая единственно лишь через абсолютную диалектику, составляющую ее природу, точно так же все охватывает и держит внутри себя, потому что она делает себя тем, чтó всего свободнее, – простотой, которая есть первая непосредственность и всеобщность.

Именно таким образом каждый шаг вперед в процессе дальнейшего определения, удаляясь от неопределенного начала, есть также возвратное приближение к началу, стало быть, то, чтó на первый взгляд могло казаться разным, – идущее вспять обоснование начала и идущее вперед дальнейшее его определение, – сливается и есть одно и то же. Но метод, образующий, таким образом, некоторый круг, не может в своем временнóм развитии предустановить, что начало уже как таковое есть нечто выведенное; для начала в его непосредственности достаточно того, что оно простая всеобщность. Поскольку оно таково, оно имеет свое исчерпывающее условие, и нет нужды извиняться по поводу того, что это начало можно будто бы принимать лишь на время и гипотетически{113}. Какие бы возражения ни приводили против него, – например, что человеческое познание ограничено или что, прежде чем приступить к делу, требуется критически исследовать орудие познания{114}, – эти возражения сами суть предпосылки, которые как конкретные определения требуют, чтобы они были опосредствованы и обоснованы. Так как они тем самым формально не имеют никакого преимущества перед способом действия, когда начинают с сути дела, против чего они выступают, а наоборот, ввиду [своего] более конкретного содержания нуждаются в выведении, то их следует признать только пустыми притязаниями, будто их надо принимать во внимание более чем нечто иное. Содержание их неистинно, так как они превращают в нечто непреложное и абсолютное то, чтó известно как конечное и неистинное, а именно ограниченное познание, определенное как форма и орудие по отношению к своему содержанию; само это неистинное познание есть также форма, идущее вспять обоснование. – Метод истины также знает начало как нечто несовершенное, потому что оно начало, но в то же время он знает это несовершенное вообще как нечто необходимое, потому что истина есть лишь приход-к-самому-себе через отрицательность непосредственности. Нетерпеливое желание лишь выйти за пределы определенного (как бы это определенное ни называлось – началом, объектом, конечным, и в какой бы форме оно вообще ни принималось) и оказаться непосредственно в абсолютном не имеет как познание ничего перед собой, кроме пустой отрицательности, абстрактной бесконечности; иначе говоря, оно имеет перед собой нечто мнимо (gemeintes) абсолютное, мнимое потому, что оно не положено, не постигнуто; постигнуть его можно лишь через опосредствование, присущее процессу познания; всеобщее и непосредственное есть момент этого опосредствования, сама же истина заключается лишь в расширяющемся движении этого опосредствования и в [его] конце. – Для [удовлетворения] субъективной потребности тех, кто незнаком [с делом] и нетерпелив, можно, конечно, предпослать для рефлексии некоторый обзор целого с помощью членения, которое на манер конечного познания, начиная с всеобщего, указывает особенное как нечто имеющееся налицо и как нечто ожидаемое в науке. Однако такой обзор дает только образ представления; ибо истинный переход от всеобщего к особенному и к в себе и для себя определенному целому, в котором само это первое всеобщее есть по своему истинному определению в свою очередь момент, чужд указанному способу членения и есть исключительно лишь опосредствование самой науки.