Наука о небесных кренделях

– Я? А ты?! Ты, ты… я д-даже не знаю, как тебя назвать. – Я заикалась от злости, не могла найти слов, замахнулась салфеткой и даже, кажется, швырнула в него салфетку. Потом чайную ложку, потом гиацинты (Андрей принес мне гиацинты), потом пластмассовый цветок из вазы, потом вазу. Ваза была не стеклянная, не разбилась.

– Василий Васильевич сказал, что ты не понимаешь! У тебя что, совсем нет нервов?! Кажется, ты железный…

– Он адвокат, это его работа – говорить, что клиент не понимает. Он свою работу сделал, а теперь я сам пойду и разберусь.

– Он наш адвокат. Он сказал, что ты должен быть очень осторожен. Он знает, что его клиент идиот! У идиотов нет чувства страха.

– Да? А как же ты?…Малыш, тебя напугать ничего не стоит. Ты не бойся, а рассуждай логически: прослушка несанкционированная, на пленках ничего нет. Это рациональное решение.

…Я боюсь того же, чего боятся все – что любовь пройдет, тараканов, кататься на лыжах на ледниках, быть ночью на улице одной. Каждый человек так или иначе встречается с собственными страхами, – с тараканами я однажды встретилась на собственной кухне, но вот с «быть ночью на улице одной» я не встречалась никогда. В детстве меня провожали мальчики, и папа (для верности) встречал меня во дворе, в юности меня провожали мальчики, и папа для верности смотрел во двор из окна… Я и сейчас ни за что не пойду ночью одна, я боюсь даже выйти ночью из машины и быстрой мышью проскользнуть к подъезду. Хорошо, что в нашем дворе охранники.

Но сейчас это было плохо: если кто-то из охранников не друг мне, а враг (если кто-то чужой сказал бы, что я заигралась в шпионов, пусть представит себя на моем месте). Насторожится – куда это она отправилась в час ночи в павловопосадском платке и вышитых валенках? – и сообщит куда следует, и получит подкрепление, и они бросятся за мной, и я приведу их прямо к Андрею…А вышитые валенки я надела предусмотрительно, в них я быстрей убегу, если вдруг опасность (маньяк в подворотне, etc.). Валенки (на самом деле это тряпочные летние сапожки) мне подарили на встрече в книжном магазине, одна читательница вышила своими руками, очень красиво. Ну, а платок сочетается с валенками, стиль «матрешка».

В виде матрешки я кралась по улице, оглядываясь, не идет ли кто-то за мной, – все-таки ночью особое ощущение тревожности (это эвфемизм, я просто умираю от страха)…Пройти нужно совсем немного, до Пяти углов, – сосчитаю до трехсот и дойду, даже до двухсот пятидесяти, а там, в круглосуточном кафе на Загородном, меня ждет Андрей.

…– Это рациональное решение.

Рационально так: Андрей решил пойти к ним – сам, к ним! Василий Васильевич догадался, что Андрей захочет пойти к ним и сказать «вот он я, какие у вас ко мне вопросы?», поэтому и предупредил, что он должен быть очень осторожен. Если Андрей – сам, к ним, – и все пойдет без сюрпризов, то «организованная преступная группировка» рассыплется, словно башню из песка ткнули пальцем, дело Марфы превратится из преступной группировки в реланиум без рецепта, а это совсем другое дело. Марфа – член преступной группировки и Марфа – глупышка в глазах закона… в общем, закон увидит Марфу другими глазами…Андрей не говорит мне «я хочу спасти девочку», он говорит «это рациональное решение».

Но! А если Андрей, – сам, к ним – и все пойдет с сюрпризами? И – вот он, организатор преступной группировки. Сам пришел…Броситься в пасть к льву в ситуации полной неопределенности – это рационально? Рационально никто бы не пошел к ним, – и правильно сделал.

Тень Василия Васильевича витает между нами, всем своим кошачьим видом показывая «я как адвокат, предупреждаю, будьте осторожны… но решать вам»…Интересно, Василий Васильевич когда-нибудь глотал резиновый шланг? Я глотала в детстве. Это зондирование, исследование желудка или печени. Сначала глотаешь шланг, мучительно долго, по куску, – тошнит – глотаешь – тошнит – с ненавистью смотришь на шланг – глотаешь – тошнит… а обратно – раз, и выплюнул. Мы так долго глотали шланг, мы не знали, что у них в рукаве, что в мешке с сюрпризами, сейчас мы знаем – их мешок с сюрпризами пуст, Андрей хочет – раз, и выплюнуть.

Андрей говорит, что на пленках ничего нет, – но это неправда! Неправда, что ничего нет! В записях разговоров что-то есть, все есть, чтобы назвать его организатором преступной группировки, вышибить входную дверь, устроить нам это стихийное бедствие – смерч, циклон, цунами, град, метель, извержение вулкана! Оползень.

Иррационально так: в норе шум, там что-то есть, мы не знаем, Страшный Зверь храпит или ветер шелестит листьями. Неизвестность пугает гораздо больше, чем конкретное знание…И что значит «ничего нет»?! Андрей не учитывает фактор Монте-Кристо: из ничего нет могут сделать все, что захотят. Чем больше человек убежден, что они не могут, тем они больше могут. Благородный человек беззащитен, чем благородней, тем беззащитней.

Андрей погрузился в свой ежедневник.

– Что ты там смотришь? Мы же разговариваем!

– Выбираю время, когда пойду к ним.