Наука Плоского Мира II: Земной шар

Ринсвинду это известно — вот почему он побуждает Шекспира воплотить эльфов в жизнь. Ведь если уж вас назвали Горчицей, назад дороги нет.

Эльфы не смогли раскусить хитрость Ринсвинда. Не раньше, чем эльфийская Королева прочитала его мысли — после этого судьба мира оказалась в руках 300-фунтового орангутана, который свалился на нее сверху. Несмотря на это, план сработал вполне успешно. Вот слова Оберона, ближе к концу пьесы:

Озарите сонный дом
Тихим, тлеющим огнем;
Пусть скользят, как птицы рея,
С феей эльф и с эльфом фея.
Эту песню, вслед за мной,
Пойте в пляске круговой.

У них нет будущего. Следующий шаг — это обои в детской. Что же касается ведьм:

Зев акулы, волчий клык,
Ночью сорванный мутник,
Плоть сушеная колдуньи,
Тис, наломанный в безлунье,
Желчь козленка, селезенка
Богомерзкого жиденка,
С чешуей драконья лапа,
Губы турка, нос арапа,
Пальчик детки удушенной,
Под плетнем на свет рожденной,
Тигра потрох размельченный —
Вот в котел заправа наша,
Чтобы гуще вышла каша.[147]

Они вне конкуренции. Что такое потрох? Внутренности. Определенно вне конкуренции. В пьесе «Макбет» именно ведьмы оказываются в центре внимания, хотя и появляются на сцене всего три раза. Они, наверное, даже получали письма от поклонников. Феи присутствуют на сцене большую часть «Сна в летнюю ночь», но всех затмевает Моток, и только образ Пака содержит в себе намек на древнее зло. Их упаковали, проштамповали и отправили прямиком в их Чудесный Лес.

Справедливости ради стоит заметить, что Шекспировский Оберон — тоже не образец безмятежности. Он использует сок цветка под названием «праздная любовь», чтобы заворожить Титанию, Королеву Фей, когда узнает, что она завладела ребенком-подменышем и хочет забрать его себе. Он заставляет ее влюбиться в Мотка, который к тому моменту уже успел превратиться в осла. В итоге его желание удовлетворяется, а Королева, отдав ему ребенка, в сложившихся обстоятельствах чувствует себя вполне счастливой. Но это всего лишь малозначительная, облагороженная пакость, капризная перебранка, а вовсе не война.

Искушение перед неизвестностью постепенно сменяется напыщенной реальностью конкретных образов, стоит вам увидеть, как с них опадают блестки. Бог Экстеллекта, воплощенный Авраамом, выглядел намного убедительнее золотых (а, может быть, просто позолоченных) истуканов. Но когда художники эпохи Возрождения начали изображать Бога в виде бородатого старика на облаке, они открыли дверь для сомнений. Просто образ оказался не столь внушительным. Картины, которые рисует радио, всегда намного лучше тех, что показывают по телевизору.

В течение нескольких последних веков человечество занималось уничтожением собственных мифов. Вера и суеверие, упорно сопротивляясь, постепенно уступали место критическому осмыслению фактов. Сейчас они, возможно, в какой-то мере испытывают новый подъем: многие рациональные мыслители жалуются на распространение различных культов и странные ответвления Нью-Эйджа… Но все это лишь тени старых мифов и верований; они уже давно лишились своих зубов.

Наука сама по себе — это не Ответ. В ней есть свои мифы. Мы показали вам некоторые из этих мифов — или, по крайней мере, показали, как они выглядят с позиции наших убеждений. Яркий пример — это неумелое обращение с антропным принципом, как в случае рассуждениями об углеродном резонансе без учета поправочного коэффициента для красных гигантов.

Часто мы не понимаем, в чем состоит идеал научного метода. Конечно, его традиционная формулировка — это чрезмерное упрощение, но научные взгляды на мир в целом отражают его суть. Критически относитесь ко всему, что вам говорят. Не принимайте авторитетных слов на веру. Наука — это не система убеждений — ни одна такая система не станет учить вас сомневаться в ней самой. Но наука поступает именно так. (Правда, многие ученые все же воспринимают науку как систему убеждений. С ними нужно быть начеку.)