Наука Плоского мира. Книга 3. Часы Дарвина

– Хорошо, молодец, – похвалил аркканцлер. Он поднял голос: – И все запомните: говорить нужно именно эти слова! Не можете запомнить – запишите. Гекс перенесет вас на лужайку перед этим зданием. Вас там будут сотни и многие сразу с несколькими заданиями, поэтому мы не хотим, чтобы возникали какие-либо недоразумения. Теперь, если…

– Простите. – Умникпенс поднял руку.

– Да?

– Скажите, пожалуйста, почему я должен стоять по пояс в лагуне и работать граблями?

– Потому что, если вы этого не сделаете, Дарвин наступит на позвоночник чрезвычайно ядовитой рыбы, – ответил Думминг Тупс. – Теперь…

– Простите еще раз, пожалуйста, а почему я на него не наступлю?

– Потому что вы будете смотреть, куда ступаете, мистер Умникпенс, – рявкнул Чудакулли.

Но тут вырос целый лес рук. Единственным волшебником, кто не поднял руки, был Ринсвинд – он просто с унылым видом рассматривал свои ноги.

– В чем дело? – раздраженно спросил аркканцлер.

– Почему я должен передвинуть стул на шесть дюймов?

– Почему я должен засыпать нору посреди прерии?

– Почему я должен спрятать какие-то брюки?

– Почему я должен набить почтовый ящик голодными улитками?

Думминг живо замахал планшетом, попытавшись угомонить кричавших.

– Потому что, если вы этого не сделаете, Дарвин упадет со стула, или свалится с лошади, или получит по голове камнем, брошенным повстанцем, или нежелательное письмо дойдет до адресата, – сказал он. – Но у вас более двухсот заданий, я не могу все вам объяснять. Некоторыми из них начинаются весьма удивительные цепочки причинно-следственных связей.

– Но нам ведь положено развивать пытливость ума, помните? – пробормотал кто-то.

– Да, но не в отношении политики университета! – сказал Чудакулли. – Все ваши задания очень просты. Мистер Тупс сейчас будет называть имена, и те, кого он назовет, должны выйти и вступить в круг. Вам слово, мистер Тупс.

Думминг сменил планшет. Он уже начал их коллекционировать. Они вносили порядок в мир, который становился все труднее и труднее для понимания. «Это все, чего я когда-либо желал, – подумал он – Я просто хочу чувствовать, что все галочки расставлены там, где надо».

– Итак, друзья, – сказал он. – Как сказал аркканцлер, это вовсе не трудно. Старайтесь, насколько это возможно, ни с кем не разговаривать и ни к чему не прикасаться. Только туда и обратно. Я хочу, чтобы вы действовали быстро. У меня есть… теория на сей счет. Так что не тратьте времени понапрасну, где бы вы ни оказались. Так, у нас все готово? Прекрасно… Трубкозубер, профессор А…

Один за другим, уверенно ли, беспокойно ли, со смешанными ли чувствами, волшебники вступали в светящийся круг Гекса и исчезали. Как только это происходило, вверху в точках, где горели клубки света, возникали маленькие значки в виде остроконечных шляп.

Ринсвинд наблюдал за этим с грустным видом и не присоединялся к общим восторгам, когда красные кружки стали исчезать один за другим.

Думминг отвел его в сторону и объяснил, что, поскольку Ринсвинд имеет богатый опыт в подобных делах, ему отведен один из четырех самых, э-э, интересных случаев. Именно так он и выразился: «э-э, интересных». Ринсвинд знал все, что касалось «э-э, интересного». Где-то там его поджидал гигантский кальмар, подписанный его именем, вот что это значило.

В конце зала что-то зашевелилось, и он обернулся в ту сторону. Это был сундук, обитый металлом, такой, какой смог бы оценить всякий, кто желал закопать сокровища. И он бежал на сотнях розовых ножек. Ринсвинд издал стон – ведь он оставил его в своей спальне спящим в шкафу ножками кверху.

– Мм? – произнес он.

– Ринсвинд! Твой выход, удачи! – повторил Думминг. – Поторопись!

Ему больше ничего не оставалось. Он вошел в круг и упал, когда корабль медленно покачнулся под ним.

Уже начало светать, и по палубе стелился липкий морской туман. Скрипели снасти, и где-то далеко внизу плескалась вода. Больше никаких звуков не было слышно. Воздух был теплым, чувствовался какой-то необычный запах.

В нескольких футах от Ринсвинда раздался пушечный выстрел. Он знал, что это такое. Ринсвинд был единственным из волшебников, кто их видел – в Агатовой империи, только там их называли «Лающими псами», – и знал, что одним из главных правил в обращении с ними было: «Не становиться впереди».

Он медленно вытащил из-за пазухи свою остроконечную шляпу. Это была красная шляпа – или, скорее, шляпа того цвета, в который красный превращается после того, как ее много-много раз выстирали, съели, вернули обратно, подпалили, закопали, помяли, засосали, снова выстирали и отжали.

Да чтобы он и не носил здесь остроконечную шляпу? Они что, с ума сошли? Ринсвинд слегка ее вытянул, чтобы вернуть изначальную бесформенную форму, и надел на голову. Так ему чувствовалось намного лучше. Наличие остроконечной шляпы говорило о том, что он не абы кто.

Ринсвинд развернул инструкцию.