Наука Плоского мира. Книга 4. День Страшного Суда

В данной книге мы не собираемся спорить ни с той, ни с другой стороной. На наш взгляд, лучше бы никаких епископов не было вообще – ни женщин, ни мужчин, однако будучи реалистами, мы не ждём невозможного. Нас заинтриговало то, что добрые, действительно набожные и глубоко верующие христиане, находящиеся по разные стороны баррикады, заглянули в свои сердца, помолились Господу и получили ясное представление о его воле. Нет никакого сомнения в искренности их веры. Вот только оказывается, что Господь одновременно желает, чтобы: а) женщины могли становиться епископами; б) женщины не могли становиться епископами. То есть желания бога удивительно схожи со взглядами конкретных людей по данному вопросу, возникшими ещё до того, как они обратились к нему за консультацией.

Самим участникам дискуссии, если происходящее может именоваться этим достойным словом, совершенно ясно, что одна из сторон ошибается и трактует божью волю неправильно. Другой вопрос, кто именно. Внешние наблюдатели, то есть мы с вами, следим за увлекательной экспериментальной проверкой силы молитвы, фактически проверкой существования бога, в которого верят англикане, и даже, по большому счёту, проверкой на прочность общей концепции вероисповедания. И проблема тут вовсе не в silentio dei: как раз обе стороны искренне уверены, что Господь с ними говорит. Вот только получается, что он – «двуликий Янус». Со стороны же несомненно: если бы бог действительно существовал, всем представителям англиканской церкви он бы поведал одно и то же.

Следовательно, эта конкретная конфессия окончательно «провалила» тест, который она сама себе устроила, пусть и не желая того. Если бы речь шла о науке, такое стало бы достаточным поводом для отказа от гипотезы.

Даже если исключить тех, кто принадлежит к той или иной религии лишь номинально, не практикуя её на деле, верующих на планете всё равно больше, чем атеистов. Тем не менее мировые религии вряд ли способны прийти к соглашению по поводу сверхъестественных особенностей своих религиозных систем. Они сходятся в неких фундаментальных принципах, например в наличии бога, но какой именно это бог? У каждой религии и каждой секты он свой. Он требует взаимоотличающихся ритуалов, форм поклонения и молитв. Каждая из них находится в меньшинстве по отношению ко всем прочим, а правой может быть только одна. При этом все они апеллируют к одному и тому же обоснованию: к вере. Поскольку их убеждения не согласуются, вера не может разрешить их противоречий. Таким образом, абсолютное большинство на поверку оказывается химерой.

В 2010 году писатель-сатирик Рикки Жерве блестяще выразил ту же мысль:

«В словаре понятие «бог» определено следующим образом: «сверхъестественный создатель и хранитель Вселенной». В это определение включены все боги, богини и сверхъестественные существа. С начала истории, которое отсчитывается с момента изобретения письменности шумерами около 6 тысяч лет назад, историки внесли в свои каталоги около 3700 сверхъестественных существ, 2870 из которых боги. Поэтому в следующий раз, когда кто-нибудь скажет мне, что он верит в бога, я поинтересуюсь: «Да ну? А в которого? В Зевса? Аида? Юпитера? Марса? Одина? Тора? Кришну? Вишну? Ра?..» И если мне ответят: «Ну, просто в единого бога» – мне останется лишь сказать, что этот человек – почти такой же атеист, как и я: я не верю в 2870 богов, а он – в 2869».

В конечном счёте религиозные убеждения основаны не на объективных доказательствах, а на вере. Религии – это системы верований, а многие из них провозглашают это даже преимуществом: вера – это испытание, своего рода проверка, устроенная богом. Если вы не согласны верить на слово, значит, проверку вы не прошли. Многие верующие и большая часть постмодернистов полагают науку всего лишь другой системой убеждений, иначе говоря, ещё одной религией. Но это не так. Они не в состоянии понять ключевую разницу между наукой и верой: в науке самые важные места занимают те, кто смог опровергнуть постулаты чьих-то убеждений, особенно основополагающие. В науке отсутствует незыблемая догма, свойственная религии. Именно это и отличает любую религию: догма есть стержневой символ веры. Рациональность и тем более наука находятся в постоянном поиске, сопоставляя одну идею с другой, а наука ещё и проверяет их вероятность, сравнивая с событиями реального мира. Она всегда готова изменить свою позицию, если то и другое взаимно не соответствуют. Для верующих, напротив, события реального мира обязаны подтверждать догму. Если они идут с ней вразрез, их либо игнорируют, либо объявляют происками дьявола, которым необходимо противостоять. А если соответствуют – их принимают.