Наука Плоского мира

Частицы киселя плавали в море наподобие гигантских глазных яблок: черные, лиловые, зеленые. Вся поверхность воды была ими покрыта. Вспененный ими прибой накатывал на берег. Некоторые покачивались в воздухе, в нескольких дюймах над водой, словно плотный туман, толкаясь и пихаясь в борьбе за место под солнцем.

– Вы когда-нибудь видели что-нибудь подобное? – вопросил Главный Философ.

– Разве что нелегально, – пробормотал Декан.

Одна из капель вдруг лопнула. Аудиоканал в вездескопе был не очень, но звук уверенно можно было охарактеризовать как: «Хлоп!» Лопнувшее существо плюхнулось в море, и плавающие капли киселя тут же над ним сомкнулись.

– Пусть Ринсвинд попытается вступить с ними в контакт, – распорядился Чудакулли.

– О чем можно разговаривать с киселем, сэр? – возразил Думминг. – Не говоря уже о том, что они вообще не издают никаких звуков. «Хлоп», по моему мнению, не в счет.

– А они разного цвета, – заметил Профессор Современного Руносложения. – Может, они общаются на языке цветов? Как эти, как их там… Ну, морские такие… – Он несколько раз щелкнул пальцами, пытаясь возбудить свою память.

– Омары? – пришел на помощь Декан.

– Что, правда? – откликнулся Главный Философ. – Не знал, что они это умеют.

– А то! – сказал Чудакулли. – Например, красный означает: «Спасите-помогите!»

– Я думаю, Профессор Современного Руносложения подразумевал кальмаров, – поспешно вставил Думминг, прекрасно зная, как далеко могут завести такие рассуждения пожилых волшебников, и добавил: – Я попросил Ринсвинда попытаться с ними поговорить.

– В каком смысле? – спросил Ринсвинд, стоя по колено в киселе.

– Ну, не мог бы ты изобразить смущение?

– Нет! Зато я могу изобразить злость.

– Думаю, это сработает, если ты станешь достаточно красным. Тогда они подумают, что тебе требуется помощь.

– Полагаешь, помимо киселя здесь живет кто-то еще?

За некоторыми капельками тянулись длинные нити, покачивающиеся на легком ветерке, обдувавшем побережье. Когда они цеплялись за какую-нибудь летающую каплю, некоторые капельки протягивали длинные нити, колышашиеся на легком ветерке, дувшем вдоль берега. Когда они цеплялись за какой-нибудь летучий пузырь, ниточка натягивалась, и маленькое существо на его конце отрывалась от поверхности, нить постепенно укорачивалась и пузырь улетал с новым пассажиром.

Ринсвинд уже много раз видел таких. И выглядели пойманные не слишком довольными.

– Хищники, – пояснил Думминг.

– То есть я со всех сторон окружен хищниками?

– Ну, если это тебя так беспокоит, постарайся не выглядеть киселем. Мы за ними присматриваем. Наша… эээ… профессура полагает, что интеллект быстрее развивается у тех, кто хорошо и регулярно питается.

– Почему?

– Полагаю, потому, что сами они питаются хорошо и регулярно. Вскоре мы попробуем прыгнуть дальше во времени несколько раз подряд, хорошо?

– Ну, наверное.

Мир вокруг Ринсвинда замерцал…

– Кисель-кисель, кругом кисель…

…Снова замерцал…

– Море отступило. Вы видите плавающие пузыри? Кстати, черных стало больше.

…Снова замерцало…

– Я посреди моря, вокруг плавают здоровенные матрасы из лиловых кисельных капель. Некоторые капли по-прежнему летают.

…И снова…

– Ох, ради всех жареных луковок мира!

– Что там? – поинтересовался Думминг.

– Я знал! Я всегда это подозревал! Эта треклятая дыра просто усыпляла мою бдительность!

– Да что там случилось-то?

– Снег. Весь этот бесовский мир превратился в один гигантский снежок!

Глава 28 Айсберг по курсу!

ВООБЩЕ-ТО ЗЕМЛЯ МНОГО РАЗ СТАНОВИЛАСЬ похожей на гигантский снежный ком. Так было 2,7 миллиарда лет назад, и 2,2 миллиарда лет назад, и 2 миллиарда лет назад. 800 миллионов лет назад снова стало чертовски морозно, затем последовала целая серия всемирных похолоданий, вроде бы закончившаяся 600 миллионов лет назад, но 300 миллионов лет назад Земля опять превратилась в снежок, и в последние 50 миллионов лет время от времени возвращается к подобному состоянию. Лед сыграл значительную роль в истории развития жизни. Хотя его истинное значение мы оценили лишь недавно.

Люди начали понимать это, когда нашли доказательства последнего оледенения. Полтора миллиона лет назад, то есть примерно тогда, когда мы становились доминирующим видом на Земле, на планете было очень холодно. Прежде этот период называли Ледниковым. Сейчас так не делают, поскольку выяснилось, что таких ледниковых периодов было много: мы говорим о тех временах как о циклах оледенения – межледниковья. Какая тут связь? Мог бы холодный климат побудить голых замерзших обезьян развиться настолько, чтобы начать убивать других животных и натягивать на себя их шкуры, а потом еще и научиться использовать огонь?

Когда-то это была одна из самых популярных теорий. На первый взгляд она логична. Но потом выясняется, что в ней слишком уж много дыр и неувязок. Не говоря уже о том, что более ранний и куда более суровый ледниковый период чуть вообще не положил конец всей этой глупости под названием «жизнь». Однако, по иронии судьбы, весьма вероятно, что именно ему мы обязаны существующим разнообразием жизни.