Наука побеждать

Рвало меня долго и мучительно. А когда я, наконец, разогнулся, первым, что увидел, был майор, протягивающий мне платок.

— Благодарю, — с трудом сказал я, принимая его и вытирая лицо. — Значит, не выйдет из меня офицера?

— Отнюдь, — покачал головой майор Губанов. — Ты повёл себя весьма достойно. То, что стошнило, это нормально. Ты — человек молодой, не успел ещё душой зачерстветь. А вот то, что ты, Серёжа, крепился до тех пор, пока солдаты не пройдут по коридору, и не показал им своей слабости, лучшая тебе аттестация.

(из рапорта полковника Энтони Брукса члена экипажа дредноута «Беллерофонт», руководившего операцией по захвату дредноута «Гиппогриф»)

После обнаружения в трюме «Гиппогрифа» тел убитых матросов и канониров, а также солдат, расквартированных на его борту, я приложил все усилия к поиску чёртовых русских, сотворивших это. Мои солдаты, казалось, перевернули весь дредноут, но заглянуть в десантные шлюпки никто не додумался. Быть может, потому, что до того никто не прятался в них, ведь расположиться внутри каждой могло не более взвода, а русских на борту «Гиппогрифа» никак не могло быть меньше пяти-шести батальонов. Выходит, они набились в них, как сардины в бочки. Также меня смутил тот факт, что на десантной палубе постоянно дежурил пост — полувзвод солдат во главе с лейтенантом. Как выяснилось несколько позже, русские без шума перебили их незадолго до десантирования и подменили своими людьми, которые и сбросили шлюпки. Дрались они до последнего, и никого из них в плен взять не удалось.

В своё оправдание хочу заметить, что хоть я и приказал своим подчинённым найти русских, если они спрятались на борту «Гиппогрифа», однако они слишком сильно шокированы резнёй, которую те учинили.

Когда же десантные шлюпки были сброшены — это оказалось неожиданностью, как для меня, так и для флотских офицеров, занявших мостик «Гиппогрифа». Также выяснилось на борту дредноута нет ни единого орудия, которое могло бы уничтожить десантные шлюпки. Но ведь до того никогда не возникало и необходимости в подобных орудиях.

Я лежал на нагретой солнцем земле и смотрел в небо. Небо над Кадисским заливом. Шлюпки вполне удачно были сброшены. За редким исключением, вроде той, в которой сидел я. Радовал, хоть и не сильно, тот факт, что в этой шлюпке не было никого из моего взвода.