Наука Ренессанса. Триумфальные открытия и достижения естествознания времен Парацельса и Галилея. 1450–1630

«Звездный вестник» имел огромный успех. Все, кому удалось его прочитать, мечтали заглянуть в волшебную подзорную трубу. Исключение составили разве что самые упрямые «крепкие орешки», заранее убежденные, что чудеса кроются в оптике, а не на небесах. Вероятно, слишком долго с помощью оптики создавались научные иллюзии. Ни один оптик не мог так отшлифовать линзы, как это делал Галилей, и его линзы пользовались огромным спросом. Он смог бы заработать состояние, если бы организовал мастерскую по производству линз (как он сделал для своего геометрического компаса). Он лично надзирал за изготовлением многих инструментов, которые отправлял высокопоставленным людям, имевшим возможность поспособствовать его карьере. Ученые, считал он, должны уметь зарабатывать себе на жизнь – вскоре этим же занялся Кеплер. Галилей испытывал гнев и презрение к астрономам, которые не могли найти способ, чтобы увидеть все то, что видел он. (Ну а мы склонны их простить, и с нами согласится каждый, кто хотя раз смотрел на небеса в театральный бинокль, по оптике и увеличению аналогичный первому телескопу.) Но люди, пытавшиеся без успеха разглядеть в небе новые чудеса, теперь не довольствовались сомнениями – они насмехались, представляя Галилея чудаковатым профессором, сбивающим с толку людей.

Князья и великие люди относились к Галилею иначе. Венецианский сенат быстро предложил ему хорошее место с очень высокой платой. Галилей принял предложение, хотя все еще надеялся на место при флорентийском дворе. Пять лет назад он был учителем математики теперешнего великого герцога, посвятил свою книгу принцу и назвал в его честь спутники Юпитера. Как и многие профессора средних лет, он устал от бесконечных лекций и частных уроков, скучных учеников и завистливых коллег. Он хотел иметь свободное время, чтобы развивать свои идеи и писать книги. Однажды он сказал другу: «Невозможно получать плату от республики, какой бы великолепной и щедрой она ни была, без приложенных к плате обязанностей»[198]. Кроме того, как и многих ученых после него, Галилея привлекала возможность передавать свои открытия дилетантам. Следуя примеру великого Леонардо, Галилей предложил министру великого герцога «великие и замечательные вещи», а также свой личный план работ на будущее:

«Две книги о системе и строении Вселенной, полные философии, астрономии и геометрии. Три книги о движении – это совершенно новая наука, в которой никто – ни древние, ни современные ученые не открыли ни одного из удивительных законов, которые я демонстрирую… Три книги о механике – другие авторы писали об этом, но все сделанное составляет не более четверти (и по количеству, и по качеству) того, что я напишу. У меня также есть второстепенные работы по разным вопросам физики, например трактат о звуке и голосе, о зрении и цветах, об приливно-отливных явлениях, о движении животных и многие другие»[199].

Возможно, многое в этом списке существовало только в виде кратких набросков или задумок. Только часть из перечисленного была сделана, да и то не в строгом соответствии с первоначальными планами. Жизнь Галилея была полна не спокойных размышлений, а горьких противоречий.

Но пока все было нормально. Галилей получил место философа и математика при флорентийском герцоге на выгодных условиях. Герцог увлекался астрологией и прочими неопределенными вещами. Летом 1610 года он уехал из Падуи. Венецианский сенат был в ярости из-за того, что Галилей разорвал контракт. Друзья-ученые тоже не радовались. С одной стороны, они не хотели его терять, а с другой – зная, что он умеет наживать врагов, и предвидя, что в будущем их станет больше, считали, что Галилей поступает неразумно, покидая безопасное убежище, которое ему гарантировала маленькая республика, ради неопределенных благ нового двора. Венецианский купец Сагредо писал:

«Где ты найдешь свободу и самостоятельность, как в Венеции?.. Сейчас ты служишь своему правителю, великому человеку, достойному, молодому, умеющему держать слово. Здесь у тебя есть власть над теми, кто управляет другими, ты сам себе хозяин, ты властелин вселенной»[200].

Затем он добавляет с явной угрозой: «Меня очень тревожит, что ты будешь жить там, где авторитет друзей-иезуитов имеет большой вес». Галилей был слишком доволен жизнью, чтобы прислушаться к таким предостережениям, особенно теперь, когда ему удалось добиться прогресса с философами Пизы, которые медленно, но верно обращались в новую веру. Теперь многие из них (по словам Галилея), взглянув на небеса, сначала видят Луну, Млечный Путь и звезды Медичи, на которые они отказывались смотреть в телескоп.