Наука Ренессанса. Триумфальные открытия и достижения естествознания времен Парацельса и Галилея. 1450–1630

На самом деле это была не слишком удачная тактика, чтобы угодить властям. Папа Павел не был другом ученых и литераторов, терпеть не мог всяческие хитроумные тонкости и был склонен думать, что идеи Галилея вредны и являются не чем иным, как ересью, потому что они учены и хитроумны. Кардиналы Беллармини и Барберини не одобряли то, что Галилей не реагировал на их дружеские увещевания. Чем больше друзей завоевывала Галилею его гениальность, чем больше у него появлялось и врагов. Многие церковники были серьезно обеспокоены последствиями трудов Галилея, поскольку прочитавшие их доводили его аргументы до крайностей. Священная канцелярия рассмотрела книгу Фоскарини и, конечно, труд Галилея. Конгрегация индекса завершила обсуждение в марте 1616 года. Мнение, что Солнце – центр мира и неподвижно, было объявлено «глупым и абсурдным, философски ложным и формальной ересью». Мнение, что Земля не является центром, а движется – и вращается, и движется по кругу, – было объявлено также философски ложным и ошибочным с точки зрения веры. Книга Фоскарини была помещена в Индекс запрещенных книг, книги Коперника и Дидакуса Астуники было предписано исправить (причем было достаточно лишь незначительных исправлений). Что касается Галилея, Беллармини получил инструкции посоветовать ему не придерживаться и не защищать идеи Коперника, что и было сделано[206].

Хотя враги утверждали, что Галилея заставили отказаться от своей веры, он считал, что вышел из положения без особых потерь. Из соображений безопасности он попросил у кардинала Беллармини нечто вроде охранной грамоты, после чего написал домой:

«Как можно видеть из самой природы этого дела, я ни в малейшей степени не встревожен. Я вообще ни в чем не был бы замешан, если бы ни мои враги, как я уже говорил раньше. Что я сделал, можно всегда видеть из моих трудов (которые я выполняю так, чтобы заставить молчать врагов). Я могу показать, что моя деятельность такова, что даже святой не мог обойтись почтительнее со святой церковью, чем я. Чего нельзя сказать о моих врагах, которые, не колеблясь, строят козни, клевещут и строят дьявольские предположения»[207].

Смелые слова. Многие в церкви сожалели об этом деле, но тем не менее оно было серьезным. Галилей был бунтарем. Его настроение, вероятно, было таким же, поэтому много лет спустя он написал на полях «Диалога»:

«Что касается внедрения новшеств. Кто усомнится, что это приведет к худшим беспорядкам, если умы, созданные Господом свободными, будут вынуждены рабски подчиняться воле извне? Когда нам говорят, что мы должны отрицать то, что видим и слышим, и подчинять наши чувства прихоти других? Когда люди, не компетентные ни в чем, становятся судьями над экспертами и имеют власть обращаться с ними, как им вздумается? Это – новшества, которые могут вызвать крах общего благополучия и развал государства».

Но пока – и тем более учитывая, что его здоровье неуклонно ухудшалось, оставалось только ждать.

Хотя Галилей не мог публично выступить как последователь Коперника, ничто не мешало ему объявить о том, что он является противником Аристотеля. И дебаты вспыхнули снова с появлением в 1618 году серии комет. По иронии судьбы в этот раз Галилей не вел наблюдения, поскольку был болен и лежал в постели, и, вероятно, вследствие этого его взгляды оказались научно неубедительными. Дело было сложным. В начале 1619 года появился анонимный памфлет – вскоре стало ясно, что его написал иезуит отец Грасси (1583–1654), – подтверждающий мнение Тихо Браге, что кометы – небесные тела – расположены по ту сторону океана. Грасси поддержал это мнение доводами о параллаксе и наблюдениях при посредстве телескопа. Галилей никогда не симпатизировал взглядам Тихо, возможно, потому, что они являлись надежной альтернативой системе Коперника, и потому он воспринял памфлет Грасси как прямую атаку на систему Коперника. Заявить открыто он не мог, зато сумел дискредитировать аргументы Грасси собственной хитроумной теорией. Именно это он и сделал в труде, якобы принадлежавшем перу одного из его учеников, Марио Гвидуччи, но на самом деле написанном Галилеем. «Трактат о кометах» был прочитан Гвидуччи перед Флорентийской академией, а потом опубликован. Трактат начинается с несправедливых выпадов против аристотелевской теории комет (несправедливой, потому что Грасси ничего не сказал о природе комет и потому что, и Галилей это прекрасно знал, Грасси должен был как иезуит защищать Аристотеля, даже если не был согласен с его взглядами). Аристотель считал, что кометы сияют из-за трения о воздух, создаваемого при их движении[208], и критика этого положения должна была спровоцировать Грасси на ответ. Собственные идеи Галилея о кометах: что они – результат земных испарений, поднимающихся к Солнцу, светящиеся отраженным светом, иллюзии, вроде гало, – позволили ему разбить оптические и параллактические доводы. Все они не могут быть справедливыми, если кометы – не твердые тела.