Наука умирать

После той войны он, однако, ещё читал лекции в Академии по военной географии, по истории войн Петра; учил, что необходимо выигрывать войну победой в решительном сражении и т.п. В 1914 ехал на фронт с намерением проводить в жизнь требования военной науки, а там... В сугробах по пояс наступали спешенные кавалеристы, убитые и раненые оставались в снегу, а по их следам шли другие, ещё живые. Генерал Каледин, не обращая внимания на пули, свистящие вокруг, смотрел в бинокль и посылал в бой, вернее, на смерть, всё новых и новых солдат.

В октябре 1915 их 4-я «железная» дивизия прорвала фронт, образовав в обороне противника прореху протяжённостью в вёрст и глубиной 20 вёрст. Однако у Брусилова, вопреки требованиям военной науки, не было резервов, а снять войска с других участков он не решился, опять же вопреки требованиям науки о сосредоточении сил на главном направлении...

Ни в одном учебнике не читал Марков о том, что произошло с ним весной 1915 под Перемышлем, когда он выводил из боя остатки батальона. Рядом с ним шёл командир 14-го волка, и ему осколком снесло голову. Кровь погибшего хлынула на Маркова. Он едва не потерял сознание. Впрочем, потерял: упал, что-то кричал, даже плакал...

Осенью 1916 его вызвали во вновь открытую Академию, куда собрали офицеров-фронтовиков, награждённых Георгиевским крестом или Георгиевской шашкой. Опять он оказался в большой аудитории с надписью: «Зал Михаила Ивановича Драгомирова»[19], с бюстами полководцев вдоль стен.

   — Господа! Мне впервые приходится читать лекцию в столь блестящей по заслугам и боевому опыту аудитории. Но, господа офицеры, не забудем, что, быть может, наиболее достойнейшие остались на поле боя, на проволоке! Я участвовал в сражениях на фронте в Карпатах, затем на Кавказском фронте. Будем вместе беседовать о тактике. Поменьше зубрёжки. Дело военное — это дело практическое: никаких трафаретов, никаких шаблонов... Знания, которые вы получите здесь, вам необходимы. Вы вернётесь в штабы, вы должны всегда думать и знать, что знания всем необходимы для того, чтобы быть не штабными работниками, а работниками-руководителями в реальном деле — в бою. Забудьте все теории, все расчёты. Помните одно: нужно бить противника и, выбрав место для удара, сосредоточивайте там наибольшее количество ваших сил. Демонстрации? Да! Но не в ущерб силам для удара. И вообще — демонстративные удары оставьте, как достояние книг. Весь ваш дух должен быть мобилизован на месте удара. Мои высказывания вызваны не тем, что я в последнее время воевал на кавказском фронте. Там война — поэтическая, а мы не поэты. Офицеры должны уметь воевать в любой обстановке, обстановка же на фронте большой войны даёт большие возможности для проявления своего духа. Активность — всегда и всюду основа успеха...

Чувствовал ли предчувствовал, что говорит не о той войне, которая предстоит офицерам. А последнюю лекцию закончил так:

   — Всё это, господа, вздор, только сухая теория! На фронте, в окопах — вот где настоящая школа. Я ухожу на фронт, куда приглашаю и вас!

Года не прошло, как оказалось, что и фронтовой опыт не очень пригодится в Новочеркасске, в конце 1917.

Совещание происходило на конспиративной квартире Алексеева. Все генералы были в штатском, но их легко было отличить от приезжих и по качеству костюмов, и по умению их носить. Все присутствующие знали и о конфликте между Корниловым и Алексеевым, и о том, что московская делегация настроена поддержать именно Алексеева. Многие знали, что Фёдоров так определил задачу делегации: служить связью Добровольческой организации с Москвой и остальной общественной Россией. Всемерно помогать генералу Алексееву в его благородном и национальном подвиге своими знанием, опытом, связями. Предоставить себя и тех лиц, которые могли быть для этого вызваны, в распоряжение генерала Алексеева для создания рабочего аппарата гражданского управления при армии в тех пределах, какие вызываются потребностями армии и всей обстановкой её деятельности. И, что немаловажно, отвезти те первые средства, которые были собраны. Знали, что Корнилова такое объяснение не удовлетворяло. Предстояла сложная дискуссия.

   — По вашему совету, — шепнул Марков Деникину, — я буду спокойно молчать.

Вёл совещание Алексеев. Без всякого вводного слова он предоставил трибуну, то есть место у своего стола, генералу Корнилову для сообщения о сложившейся обстановке.