Наука – жить достойно

– Отец работал продавцом в колхозном магазине. Тогда было принято при отсутствии денег брать продукты в рассрочку. В числе таких должников оказался и председатель колхоза. Когда долг председателя достиг тридцати тысяч рублей, отец попросил вернуть долг. Председателю это не понравилось. Отношения между ними испортились. Под предлогом растраты пригрозили бросить отца в тюрьму. Отчаявшись, отец добровольно записался в рабочий батальон, и это поставило точку в его жизни, ему было всего 37 лет, когда он погиб в далекой Молдавии. Об этом долге председателя отец написал в своем письме. Мать показала это письмо председателю. Тот взял письмо, пообещав помочь. Но никакой помощи от него мы не дождались.

О письме отца была осведомлена секретарь парткома колхоза Рисолат опа. Она обещала помочь матери. Но этому не суждено было осуществиться. Вдруг она заболела, легла в больницу и отошла в мир иной. Проблема осталась…

В начале пятидесятых годов в колхозе «Узбекистан», членами которого стала наша семья, впервые посеяли хлопок. Кусты получились высокие, хлопок в коробочке пышный, крупный. Старшая сестра Бахтия была передовой сборщицей, её фото часто печатали в районной газете. Мы всей семьёй помогали ей. Сбор хлопка ещё не кончился, когда неожиданно выпал снег. Тогда из-под снега собранные коробочки привозили в здание правления, а вечером каждый колхозник приходил туда и вручную отделял хлопок от коробочки. Я постоянно ходил туда вместе с сестрой. В конце работы каждому давали по одной маленькой лепёшке. Может, я ходил туда именно в надежде на этот паёк? Не знаю… Времена были тяжёлые. Там работал наш будущий зять Хамидулла. Он был табельщиком. Не помню, чтобы он как-то особенно был внимателен к моей сестре, даже не провожал нас до дома, это делали другие колхозные парни.

Наш дом находился на городской стороне. От колхоза в качестве зарплаты или вознаграждения нечего было ожидать. Поэтому всё, что попадало под руки, тащили домой: фрукты, овощи, бахчевые, в крайнем случае, дрова.

Работа в колхозе и сложна и приятна. От тяжелой работы устаешь и, чтобы отдохнуть, протягиваешь ноги, голову положишь на глыбу и уснешь. Незабываемое впечатление. Особенно нравилось лежать на убранной люцерне и уснуть на ней. До сих пор вспоминаю запах люцерны. Дома всегда был великолепный запах различных роз, посаженных мамой.

В колхозе были большие сады, отдельно – яблоневый, урючный, грушевый, тутовый и виноградники на краю колхозных полей. Говорят, большую часть этих садов вырастил мой дед Кадырбай. Но, опасаясь обвинений в кулачестве, добровольно сдал эти сады в колхоз…

До седьмого класса я был озорным мальчиком, с ровесниками ходил в колхозный сад рвать урюк, яблоки, груши. Даже сторож ничего не мог поделать с нами. Мы обычно рассыпались по саду: одни шли за урюком, другие – за яблоками, третьи – за грушами. Однажды появился сам бригадир Ходжиназар ака. Мы вовремя убежали, но тот на коне преследовал нас до нашего дома. Я спрятался на крыше, бригадир ногами бил в дверь, долго ругался, потом ушёл.

Однажды осенью, когда поспели яблоки (красивые, с золотым отливом), я забрался на дерево, еле успел набрать с десяток яблок и положить за пазуху, как внизу появился поливальщик. Я замер на месте.

– Чей ты сын? – спросил он.

– Сын Мукаддыра.

– Что ты там делаешь?

– Отец вернулся с фронта, вот я ему набираю яблок.

Поливальщик замер на месте, потому что он был близким другом отца и знал, что отец погиб. Воспользовавшись моментом, я быстро соскользнул с дерева и быстренько исчез. Дома об этой встрече рассказал матери. Она покачала головой и сказала: «Зря ты так сказал. Он хороший друг твоего отца, как бы он не так понял нас». Я был готов сносить любое наказание за обман, только бы воскрес мой отец и вернулся с фронта. Увы, его я часто видел только во сне.

Тяга к знаниям

В школе я был отличником, любил книги, много времени проводил в библиотеке, что находилась рядом со школой. Часто вечерами собирались наши соседи-старики, и я читал им вслух отрывки из полюбившихся мне книг. Это занятие меня очень увлекало. Я был горд тем, что доставляю им радость приобщения к книге. Мне очень нравилось читать. За день я мог прочитать «взапой» толстенную книгу. Однажды библиотекарша в раздумье сказала: «Сынок, я и не знаю, что тебе дать ещё прочитать». Оказывается, я прочитал весь их книжный фонд.

В сороковые годы вместо латинской письменности ввели кириллический шрифт. Помню, у старшего дяди я увидел роман «Минувшие дни» Абдуллы Кадыри, напечатанный латинским шрифтом. Мне тогда было десять-одиннадцать лет, и я с трудом одолел эту книгу, так как в школе мы изучали все предметы на кириллице.