Навь. Книга 2 (СИ)

В школе я почти не появлялся — по умолчанию считалось, что я самостоятельно постигаю науки, а тем более теперь я для них один из лучших учеников, прошедший все отборы. Ну в принципе мне было на все это дело начхать. В том числе и на зависть не прошедших одноклассников, и на школьные пересуды за спиной по поводу моих отношений с Воронцовой. А что отношения? Хорошие, теплые и душевные, развивающиеся в лучшую сторону не по дням, а по часам.

Настроение испортил папА. Хорошо так испортил, качественно.

— Есть разговор, — он плотно притворил за собой дверь кабинета, затем включил глушилку.

— О чем?

— О твоем вселении.

Опа! Видать, что-то серьезное.

— Сейчас две крупнейшие церкви мира ищут вселенца.

— А… — а что я мог еще сказать.

— Причем, у каждой из церквей свой интерес. Если Ватикан ищет пришельца из другого мира или врага рода человеческого, кто их там разберет, то наши ищут способ вселения дущи в другое тело для достижения фактического бессмертия.

— И что мне делать?

— Быть крайне осторожным. Не светиться понапрасну, чтобы не спалиться. Сам знаешь, на чем прокалываются разведчики.

Ну а то, учили, знаем.

— Далее. Вы отбываете на эти треклятые школьные игры в Азии, за пределы Российской Империи. А это значит то, что подстраховать я тебя не смогу, хотя и попробую. Я тоже еду туда, но в Пекин, у меня рабочая встреча с руководством их спецслужб. А там я выкрою время, чтобы вполне естественно посмотреть, что делает мой сын в Новом Шанхае. Вот тебе стандартная памятка для выезжающих за границу Российской Империи, пролистаешь. И еще закрытая методичка для выезжающих под дипломатическим прикрытием, тоже прочтешь. — папА пододвинул ко мне пару книжечек. Ну а вот это запоминай наизусть.

Пару минут я слушал и запоминал адреса и имена агентов, к которым можно обратиться, способы связи с ними.

— Все запомнил?

Я кивнул.

— Очень сильно надеюсь, что это тебе не понадобится, но лучше всегда иметь варианты на все возможные случаи. И у тебя еще одна задача — поскольку Воронцов не едет, а я дал обещание приглядеть за его дочерью, это будешь делать ты. Безусловно, у него есть и свои ходы, но не надейся на них.

— Я всегда надеюсь только на себя, — сказал я. И это была чистая правда.

— И это правильно. Ну иди, готовься, — неожиданно мягко сказал граф. — Вы же убываете завтра?

— Да. С самого утра сбор в гимназии, потом нас везут на аэродром.

С утра я как всегда плотно позавтракал, стараясь не попадаться никому на глаза, окончательно собрался и спустился с сумками вниз. Провожал меня Старший.

— Ну что, по русскому обычаю присядем на дорожку?

Я кивнул, и уселся на стул в гостиной.

— Ну все, давай, — внезапно обнял меня граф. — Ни пуха, ни пера!

— К черту!

Я вышел из дома и подошел к ожидавшему меня служебному «Руссо-Балту» графа.

Все-таки нахлынула легкая тоска, когда я посмотрел в зеркало заднего обзора на удаляющийся особняк Драбицыных. Дом, пусть и не особо милый в силу определенных обстоятельств, но дом.

Левашево встретил нас свистом и ревом турбин взлетающих, садящихся и движущихся по рулежке военных самолетов. Все-таки это военная база, а не обычный аэропорт. Я с интересом осмотрел военную тезнику, бывшую на обозрении. Ну транспортники меня не заинтересовали совершенно, не интересуют меня тяжеловесные пузаны, как и вертолеты, бессильно свесившие свои вялые лопасти винтов, а вот истребитель, бодро катящийся по рулежной дорожке — это да. Люблю я с детства истребительную авиацию в силу среды обитания.

Войдя за провожатыми в военной форме внутрь терминала, я не стал особо форсить, а прошел к досмотровой комнате вместе со всеми, организовав небольшую очередь — это правительственный терминал, тут ты не просто проходишь через рамку и пропускаешь через интроскоп свой багаж, но и раздеваешься до нижнего белья. Может конечно это и перебдеж с безопасностью, но все-таки мы входим на борт номер два, на котором летает сам Государь Император, ничего не должно остаться незамеченным или пронесенным контрабандой. Ну и кроме электронных был и живой детектор, самый чувствительный — собачий нос. А вот собака была примечательная — нет, не овчарка или еще какая-то бойцовая порода, как в охране. На поводке у до зубов вооруженной охранницы в военной форме сидел до комичности грустный коккер-спаниель с бело-коричневым пятнистым окрасом, с безвольно обвисшими ушами и собачьей безысходностью в глазах — как правило, у этой породы меланхолия в крови. Проходя мимо него, я ему подмигнул, поймав в ответ наигрустнейший собачий взгляд и полное равнодушие — много вас таких тут ходит, и вообще я на работе. Ну и хорошо. Полнейшее равнодушие собакина означает, что у меня с собой ничего с его точки зрения, точнее нюха, запрещенного нет — не знаю, на что там именно он натаскан, подозреваю, что на взрывчатку, не на наркоту же.