Навь. Книга 4

Лоренцо снял смарт-часы, и тут же раздался электронный писк и загорелся еще один датчик. Он поспешно надел часы обратно.

— Как раз страховка от отчаянных, — подмигнул он мне, затягивая ремешок. — Если не будет сигнала в течении минуты, то все это место разлетится на атомы. Причем настроена эта штука только на мой пульс и мою ауру, я же хитрый артефактор. Так что скажи спасибо нашим врагам, что меня не убили.

— Ну и мудак же ты! — не удержался я от замечания.

— И заметь, — он воздел палец кверху, — хитрый мудак! Это только одна ее возможность. А вторая — у нее есть ключ-отмычка. Если сюда прилетит или придет кто-то не тот, и не активирует отмычку, то опять будет бум. Да, кстати, не напрягайся снова, ее здесь нет, она у меня лежит в одном хитром месте. Так что лучше предупреди папу, чтобы ни он, ни его люди сюда не совались, если раньше времени в рай не хотят попасть.

— А с этим что будем делать? — я кивнул на валявшегося шамана, который хорошо упакованный и обколотый наркотой, сейчас словил приход и встречался в наркотическом трансе, наверное, со своими верховными божествами.

— Поспрашиваем его хорошенько о том, что знает, а потом, — Лоренцо выразительно провел большим пальцем правой руки по горлу. — Не тащить же его с собой обратно. Особенно после этого!

Старый мочевой пузырь шамана не выдержал, и теперь вокруг него расплывалась лужа.

— Вот скотина! — Лоренцо подошел к шаману, и, брезгливо морщась, наподдал ботинком ему по заднице. Шаман перевернулся на другой бок, и пустил слюни на пол. — Так что отдыхай, тебе делать больше нечего. И еще раз, пожалуйста, без фокусов и резких движений.

Да уж, с фокусами придется завязать. Два к четырем, точнее полтора — я так и не выяснил, насколько Гоша хорош как характерник, но выучку янычаров и самого Лоренцо знал. И еще знал, что он не блефует и в случае необходимости взорвет свою едрену бомбу, такая черта как отчаянность в его характере была. А дальше обследовать город мы принялись с самого утра. Ну и естественно, как же без присмотра со стороны его янычара, который вроде как был наблюдателем, трезво оценивая свои возможности против двух волхвов.

А обследовать было-то особо и нечего — кроме «проспекта», площади и дворцово-храмового комплекса город был почти полностью разрушен. Каменные обломки, бывшие когда-то колоннами и стенами, устилали улицы. Некоторые здания были целиком погребены под земляными холмами-курганами, на которых не росло ничего, видимо аура была плохая — скорее всего, когда-то, ни я ни Гоша не видели ни малейшего отклонения от нормы.

То и дело путь нам преграждали зияющие расселины, которые приходилось обходить — перепрыгнуть такую пропасть не представлялось возможным, вон даже некоторые дома ухнули туда без следа, кое-где оставив после себя рухнувшие набок плиты стен. Я решил поэкспериментировать, и уронил валявшийся зазубренный с острыми краями осколок в одну из расщелин, напрягая слух. Ничего. Как будто камень ушел в самые недра земли, не издав ни звука. С концами.

Так мы обошли дворец, прошли еще с полмили и попали на древнюю набережную, точнее на то, что от нее осталось. Речка, текущая откуда-то издали, и теряющаяся в зарослях вдалеке была небольшая, метров сорок-пятьдесят в ширину. К ней раньше был подход по каменной лестнице, теперь разрушенной и еле угадывающейся. На другой стороне через реку угадывались когда-то разбитые здесь поля, теперь поглощенные буйством тропической зелени, раскрасившей их в пестрый ковер цветов, росших здесь ну никак не меньше тысячи лет.

— Через речку не пойдем, нам там делать нечего, — озвучил я свои мысли. — Возвращаемся во дворец.