Наваждение

- Они у меня люди старой закалки. Отец всю жизнь проработал в партии, всегда был приближенным к власти, очень гордился своей идеальной репутацией и чтил ее, как драгоценность. Мама была его дополнением. Красивая, умная, образованная, с научной степенью. Все у них было идеальным, даже посуда, из которой мы ели, была фарфоровой, белоснежной, как во всех приличных домах. Они ждали своего идеального ребенка. В августе мама поехала на дачу к своим родителям, там неожиданно открылось кровотечение, и ребенок умер… – сглотнула. Боль правды до сих пор была во мне. Тяжело было жить сначала одной жизнью, а потом учиться другой. Виктор деликатно молчал, но потрясение было в его глазах. Изумление. –У мамы была сестра. В то время она так же была беременна не понятно от кого, в семье ее игнорировали, но не выгоняли, просто не замечали, хотя кормили, одевали, кров над головой сохраняли. Она с мамой в роддом попала одновременно. Но умерла во время родов. Умершего ребенка заменили мною. И когда я им сообщила, что жду ребенка, они кричали на меня, они называли меня шлюхой, проституткой, гулящей женщиной, как и родная мать. Потребовали назвать имя виновника, чтобы тот женился. Иначе позор! Я отказалась. В этот же день меня выгнали с вещами из квартиры… – слезы текли по щекам, размазывая тушь под глазами, но было все равно. Рана болела. Прошло десять лет, а мысль о том, что я неродной ребенок в семье, которую считала родной, до сих пор причиняла острую боль.

- Кира… – выдохнул Виктор и обхватил меня за плечи, притянув к себе. Его горячее дыхание согревало воздух возле лица. Я приподняла голову, чтобы смотреть ему в глаза, но наткнулась на губы. Он смотрел на мои губы. Как два мотылька, потянувшие к огню, мы потянулись друг к другу. Это было, как первый раз. Робко. Волнительно. Изучающе. Я вроде знала, какие его губы на ощупь, но оказывается забыла. Они были нежными и одновременно требовательными, дразнящими и властными, дающие и берущие. Я всю себя отдала в этом поцелуе, словно это последнее что можно было сделать перед концом света.

Звонил телефон. Не мой. Звонил настойчиво и тревожно. Виктор со стоном неудовлетворения оторвался от моих губ, все еще не понимая, что мелодия была его мобильника. Он обнимал меня одной рукой, второй доставал телефон. Дымка желания в зеленых глазах рассеивалась, как туман на рассвете. Черные брови нахмурились. Говорил на английском. Говорил резко, задавал конкретные вопросы. Я поняла, что Виктор с кем-то говорил о маленькой девочке, которая не спит и плачет.

- Мне нужно ехать! – в голосе беспокойство, в глазах тревога. Маленькая незнакомая мне девочка была ему дорога, это было видно по тому, как он хмурился, как дрожали его руки. Он переживал. Причем очень сильно.

- Я с тобой! – первый порыв. Мне хотелось побыть с ним еще чуть-чуть. – Я так поняла, что какая-та девочка не спит… я могу попробовать уложить, опыт есть в пении колыбельных! – Виктор странно на меня смотрел, слишком долго, слишком внимательно.

- Хорошо! – согласился с моим предложением помочь без особого энтузиазма. И сразу же встал, подождал пока я встану. Он внутренне от меня отстранился, я чувствовала его баррикады и гадала, с чем это связано. Еще сильно волновалась, словно сейчас будет что-то решающее, что-то такое, что решит мою дальнейшую жизнь. Быть или не быть мне с Царевым.

Виктор жил загородом. В закрытом поселке недалеко от города. Его машину на контрольном пункте пропустили без вопросов. Дорога между дорогими домами была пустой и освещалась яркими фонарями. Мы остановились возле высокого желтого кирпичного забора. Как за каменной стеной. Успела заметить камеры по углам, возле калитки. Видимо у богатых людей свои бзики. За калиткой была большая территория. Тротуарная дорожка, подсвеченная маленькими фонариками, вела к двухэтажному дому. Я заметила справа большой детский комплекс. Там были и качели, и стена для скалолазания, и веревочная бродилка, домик наверху. Сердце сжалось. У Виктора есть ребенок. И скорей всего маленькая девочка была его дочерью. Было почему-то горько и обидно. За Тему.

Мы еще не дошли до крыльца, как входная дверь распахнулась и из нее выскочило?что-то маленькое в белой пижаме с Мики Маусами. Виктор рванул ей навстречу, подхватывая на лету и прижал к своей крепкой груди. Девочка обняла его рукам за шею, ногами за талию. Я стояла в сторонке и проклинал свой порыв поехать с ним. Теперь от этой картины сердце разрывалось. Я ждала, что сейчас выйдет женщина. Что она удивится моему присутствию. На крыльцо действительно вскоре вышла женщина, скрещивая руки на груди. Но на ее лице не было вопроса по поводу меня, ей было все равно. Ее даже не волновала девочка.

Никто не заговаривал. Было логично, что малышка сейчас расскажет Виктору почему не спит, какие монстры ее пугают. Но ничего подобного.