Наваждение

Евгения Ки Наваждение

Пролог.

Недавно собирались с подругой на мою дачу. После основательной закупки продуктов, вспомнила, что резиновых сапог на нее у меня нет. Поэтому забежали к ее маме домой, что бы Маша сапоги свои захватила. Всё же осень, дожди. А в Питере эта проблема актуальна и летом, и зимой.

Маша открыла дверь в квартиру, бросила на ходу маме " Привет" и помчалась к встроенному в коридоре шкафу.

— Мамуль, — спросила Маша, — а где мои резиновые сапоги? Я их в прошлый раз в шкаф положила.

Из комнаты раздался непривычно ласковый голос машиной мамы.

— Дочка, на антресоле посмотри. Я их вроде туда переложила.

Если кто-то помнит, что такое антресоль, то представляет, что для того, что бы покорить высоту, на которой она находится, нужно как минимум табуретку взять. А лучше вообще стремянку.

А для тех, кто уже не застал это чудо деревянного зодчества, поясняю. Это полушкафчик над дверью в коридоре или кухне. В случае с Машей это был коридор.

Маша взяла табуретку и полезла за сапогами.

Мы с ней с первого класса дружим и маму я ее знала очень уже очень давно и хорошо. Кстати, Ирина Вадимовна наша бывшая учительница русского и литературы. С пятого класса вела у нас эти „чудесные“ предметы. До сих пор, когда ее вижу, немного побаиваюсь, что начнёт спрашивать про сложносочинённые предложения и тому подобное.

— Здравствуйте, Ирина Вадимовна.

— Аааа! Привет, Лиля. Как твои дела? — спросила она меня, поправляя очки на носу. Мама Маши сидела в гостиной и смотрела какую-то передачу, в руках был недовязанный носок.

— Да всё нормально. На дачу ко мне поедем на пару дней, — ответила я.

— Ну хорошо, девочки. Только аккуратнее там, — сказала Ирина Вадимовна. А потом сдвинула пониже очки, посмотрела на меня и добавила. — Только вы звонить не забывайте.

Я немного поёжилась под ее строгим взглядом и уверила, что именно это и входило в наши планы.

Пока мы вели светскую беседу, то в коридоре послышался грохот, немного припорошенный бранью и голос Маши.

— Лиль, помоги!

— Иду! — крикнула в ответ. — Ирина Вадимовна, вы сидите. Я помогу Маше. Всё нормально.

Сказала и бросилась на выручку моей дражайшей подруге.

Когда подошла, то увидела, что сапоги валяются в разных частях коридора, а Маша сидит с какой-то коробкой от обуви, которую явно использовали как хранилище очень ценного хлама, и складывает фотографии. Точнее не совсем складывает. А она их рассматривает, улыбается, а уже потом кладёт на дно коробки.

Я стала помогать собирать рассыпавшиеся " сокровища“. Там были проходи на концерты, диск знакомой группы, серебрянный толстый мужской браслет, какой-то бейдж, а когда я дошла до фотографий, то подсела к подруге.

— Маш, а это же он…

Маша на меня посмотрела с улыбкой, но в глазах стояли слёзы.

— Да. Это он.

Она вздохнула и быстро побросала в коробку то, что ещё валялось на полу.

Мы положили все вещи, которые тоже вывалились на пол, обратно на антресоль и побежали на вокзал. Благо бежать не далеко было. Купив билеты, сели на деревянные, видавшие виды скамейки и отчалили в сторону золотившейся природы(бабье лето всё же), печки и кучи пустых грядок.

Маша сидела и молчала всю дорогу. Ехать нам было не так долго, минут 40, но за всё время она не проронила ни слова. Только смотрела задумчиво в окно.

Я понимала, о чём, а точнее о ком ее мысли и не мешала предаваться им. Я помню их историю. Помню, сколько было боли и отчаяния. Мне рвало сердце на части то, что там произошло. Но никогда не спрашивала деталей, так как знала, что Маша не хотела говорить. Что она закрыла эту часть своей жизни ото всех. Убрала свои воспоминания в коробку так же, как и эти фотографии.

Мы вышли на станции и пошли к даче. Идти надо было минут 10, так что молчаливый путь до дачи не настолько тяготил. Хотя поговорить нам было о чём. Маша переехала в Финляндию уже достаточно давно, но часто приезжала к маме на выходные или в отпуск. Муж отпускал без проблем, да и дети уже были не такие маленькие, что бы переживать, что за пару дней они умрут без мамы. Сейчас у подруги был как раз короткий отпуск, так что смогла вырваться аж на целую неделю.

Остановилась она, как и полагается, у мамы. Уже прошло три дня из 7 отмеренных, поэтому решили время зря не терять и провести пару дней так, как бывало проводили по молодости. Только без горячительных напитков. Всё же возраст уже не тот.

Когда добрались до моего прелестного жёлтого домика, то разложили продукты по местам, затопили печь, приготовили чай и сели на вернаде.

Вечер был на удивление тёплым и нежным. Мы сидели под светом лампы, под абажюром которой бился глупый мотелёк.

Маша долго молчала, а потом сказала:

— Ты же знаешь нашу историю.

Я кивнула в ответ, ожидая, что она скажет дальше.

Маша покрутила в руках полупустую чашку и сказала:

— Я не рассказывала многого, из того, что произошло между нами, — она тяжело вздохнула и продолжила. — Я тебя люблю, ты же знаешь.

— И я тебя, — поспешила заверить ее я.