Наваждение

После изнурительно долгого трепа девчонки с трудом собрали всю компанию и выбрались на улицу под неяркое вечернее солнце. Капля караулил внизу: стоял себе в небрежной позе и набирал что-то длинное на мобилке, вальяжно привалившись спиной к недавно покрашенным перилам. (Так и подмывало заглянуть ему за спину: не отпечаталось ли чего?..) На них подчеркнуто не взглянул, и вытянутую вперед ногу не удосужился убрать, чтоб освободить проход. Идущая впереди Юлька с редким хладнокровием наступила на его притопывающий кроссовок всей ступней, но Капля даже не поморщился. Разыгрывает из себя стоика!.. Хотя обувку свою с дороги благоразумно прибрал, одного раза хватило. (Ну да, пусть скажет спасибо, что Юлия каблуков не носит!)

С удивительной ясностью Яна вдруг припомнила, как часто за прошедшие месяцы натыкалась на этого Каплю в самых неожиданных местах: на углу возле дома, или в супермаркете по соседству, или на рынке через дорогу… И ни разу ни малейшее подозрение не промелькнуло в голове, неужели так сильно была занята собой? А еще считала себя дико прозорливой и наблюдательной — как любит поддразнивать братец Ярослав, "глаз-алмаз". Вот те и алмаз, прохлопала ушами элементарнейшие вещи! Совсем как у любимых Стругацких, "Волны гасят ветер":

"Видит горы и леса,

Облака и небеса,

Но не видит ничего,

Что под носом у него!"

"Ну, хоть тайна с телефонным Воздыхателем прояснилась, уже плюс", — утешила себя. И проходя мимо Стаса, как бы ненароком выпустила из рук эту наделавшую шума записку, куцый бумажный огрызок плавными кругами опустился на ступеньку у самых авторских ног. Даже оборачиваться на него не стоит, еще чего! За такое свинство!..

Галька единственная из всех девчонок разглядела ее хитрый маневр и трагически забормотала над Яниным ухом:

— Кажется, мой внутренний голос начинает говорить…

Дома царили тишина и идиллия: казалось, сам воздух неуловимо изменился, стал прозрачным и легким. Утром он был совсем не таким… Мама с папой по-родственному сидели рядышком на кухне, как пара голубков, интимно соприкасаясь плечами и расслабленно друг другу улыбаясь. При виде нее вскочили с табуреток и неестественно засуетились, напоминая нашкодивших первоклашек — до чего же смешные! Неужели помирились?

На Янкиной памяти уже раза три так бывало: после самых страшных скандалов и, на следующий день, усталых переговоров о разводах и разъездах… Когда уже ничего, казалось, не могло спасти и Яна падала всё быстрее и быстрее в невидимую пропасть, и уплывала из-под ног земля, как в кошмарном сне наяву… Когда возвращаться в эту угрюмую квартиру было превыше ее сил и она бесцельно бродила по городу до позднего вечера, беззвучно кого-то упрашивая и умоляя неизвестно о чем… Даже вспоминать не хочется, снова тоска хватает. Рано или поздно приходилось идти домой (не бомжевать же целую ночь на лавочке!). С замирающим сердцем Янка открывала дверь и обнаруживала их такими умиротворенными: мама смотрит на отца влюбленными глазами, а он, вставая, случайным жестом касается ее руки…

— Проголодалась? Разогреть тебе? — мамин голос зазвучал с живейшим участием — как будто забыла, что они уже третий день принципиально не разговаривают. Отец по привычке насторожился и машинально (скорей всего) расставил в стороны руки, готовый их разнимать. Как же ему, наверно, осточертели эти вечные ссоры-пререкания с утра и до вечера без выходных!

— А что у нас есть? — после короткой звенящей паузы нарушила молчание Янка. Мама заметно обрадовалась и тотчас засуетилась, забегала из угла в угол, пытаясь эту радость скрыть:

— Есть борщ и жаркое, будешь?

"Подожди, не бегай! Посмотри на меня", — попросила мысленно Яна. Мама словно по мановению волшебной палочки остановилась посреди кухни и обернулась к ней, их взгляды наконец пересеклись и друг на друге задержались. Отец всегда называл мамины глаза "кошачьими" — круглые, золотисто-зеленые с темными крапинками, разве что зрачки не в поперек. А Янку еще в детстве сравнивал с Бэмби из диснеевского мультика — она потом этот мульт смотрела десятки раз, пытаясь уловить то самое таинственное сходство. "Мы с тобой одной крови — ты и я! — выплыла изнутри достаточно дурацкая мысль. Мамины глаза в ответ слегка улыбнулись. — Только смотри, будешь его обижать…"

Но мама ее не дослушала. Отвернулась расцвеченной тигровыми полосами спиной в домашнем халате и захлопотала по своим хозяйственным делам — сделала вид, что ничего не поняла.

Володя наблюдал за ними с хорошо скрытым удивлением: нет, всё-таки вряд ли он когда-нибудь научится понимать эту пресловутую женскую логику! Двадцать лет живет с одной, пятнадцать с двумя — и до сих пор они для него, как дремучий темный лес. То битую неделю не разговаривают, то непонятно с какой радости вдруг мило друг другу улыбаются, будто лучшие подруги, — поди тут разберись…

Глава двенадцатая. Серьезный разговор