—
дитя мое, — велел он. однако головы не подняла. заглянул в ее сознание, и его тут же целый рой эмоций. «Ох уж эти жен чувства на уме — что у колдуний, смертных. Поди разберись...» Он слоем, отодвинул все лишнее — печали и радости — нако в самый центр ее существа. Колдунья снова застыла. Искомого не обнаружилось. В этом сердце не страха — ни перед ним, владыкой Верхов ковена, ни перед расправой, свершившейся глазах. Удовлетворенный, сэр Уильям раздвинул губы в улыбке, прекрасно зная, что от этого его облик станет ещеНаконец он поднялся и провозгласил
дикт. Гулкое эхо подхватило его слова, разнося их по всем уголкам и закоулкам.— Майкл Деверо обманул наше
ныне каждый из вас будет разыскиватьля. Тот, кто принесет мне его голову,получит мою милость и несказанное богатство.Ева посмотрела ему в глаза и кивнула.
— Хорошей охоты, милая, — пожелал он, взмахнув рукой в подобии благословляющего жеста.
Колдунья развернулась и пропала из виду. Сэр Уильям откинулся на спинку трона. Ну вот, теперь Майкл Деверо — персона нон грата. Весь ковен будет его искать.
— Майкл Деверо нас предал, — раздался из темноты свистящий шепот.
Сэр Уильям вздохнул.
— Чего и следовало ожидать. Жаль, что мы не покончили с этой семейкой еще
-давно, когда была такая возможность.— Им ведома тайна Черного огня.
— Мы слишком долго держали этот
себе, — проворчал сэр Уильям.— В
еще одна отсрочка ничего не изменит, и6о он принесет мне голову Холли Катерс, либо со своей собственной. собеседник зашелся тихим смехом, Сэр Уильям поднялся.—
— крикнул он.В зал вбежал один из дежуривших за дверью
Услышав зловещий смех, он замер и покосился в темноту. Вид его был на комичен, что сэр Уильям позволил себе улыбнуться.— Приведите Джеймса. Немедленно.
Стражник кивнул и исчез за дверью.
— Твой сын... — прошептала тень.
Сэр Уильям кивнул.
— Пришла пора выяснить, чьим интересам он служит на самом деле.
Николь
Николь открыла глаза и судорожно закашлялась.
Последнее, что она помнила, была драка с Джеймсом. Она как раз собиралась расколоть ему череп, когда вдруг заметила летящий в лицо кулак. Девушка попыталась сесть и обнаружила, что прикована к кровати. От этого открытия ей
стало по-настоящему страшно.«Что он со мной сделал?»
Она исхитрилась чуть повернуть
смотрела на цепь, удерживающую«Что еще он замыслил?»
Николь содрогнулась. Дернула
звалась противным скрежетом.пленница приподняла голову: ногикованы. Она перевела дыхание игиня, явись ко мне. Будь со мнойПотом закрыла глаза и,
представила, что в центре ее существает тугой жаркий комочек. В голове сразуяснилось.«Так. Сперва займемся наручником на
руке».Замок скрипел и стонал, сопротивляясь ее воле, однако Николь упорно пыталась сдвинуть штифты с места. Когда-то Илай научил ее
замки дедовским способом, хотя лучше б он показал, как добиться того же за счет магии. Дело продвигалось мучительно медленно, и все же, одно за другим, штырьки выходили из пазов. Наконец остался всего один Николь налегала на упрямую железку все сильнее и сильнее, и вскоре обруч на запястье накалился так, что начал жечь кожу.«Терпи, не обращай внимания», — уговаривала себя, продолжая сражаться с замком.
Сморщила нос: потянуло паленым. Неожидан
-то щелкнуло, и железный обруч распался. Тяжело дыша, Николь стряхнула его на кровать. на обожженное запястье: кожа уже пошла волдырями.«Паршиво».
Николь прикрыла глаза и начала молиться.
«Богиня, прошу тебя: исцели!
-хворобу мою забери. Пусть рана затянется, ни следа не останется».Боль немедленно начала спадать. Николь зача
смотрела, как рассасываются волдыри. — и на запястье остался лишь розовый след.«Шрам?» — подумала она и вдруг вспомнила Жеро и то, что с ним сделал Черный огонь.
«Чудо, что он вообще выжил. Хотелось бы мне знать, что за темные силы его сберегли и при этом сохранили ему способность видеть, слышать, дви
—— Поздно, — раздался в темноте чей
Материнский ковен
Анну Луизу томили предчувствия. Земля, вода — все говорило ей: что-то надвигается. Особенно сильно это чувствовалось в воздухе.
Одно хорошо: милостью Богини и стараниями целительниц она уже почти поправилась, хотя в процессе лечения ей не раз казалось, что боль ее доконает. Зато теперь она снова может ходить — пусть и не танцующей походкой, но все же.