Наваждение, или Мой чужой мужчина (СИ)

— Пойду возьму лекарства, — единственное, что приходит мне в голову.

Поднимаюсь и выбегаю из комнаты. Именно выбегаю, потому что сил оставаться с ним в одном помещении попросту нет. На выходе я налетаю на бабу Ташу и испуганно отшатываюсь.

— Ну, ты чего как прокаженная? — сетует она. — Напугала старушку. Пришел в себя твой, али нет?

— Пришел, — говорю я.

Баба Таша понимающе кивает и говорит:

— Пошли, не время бегать от него. Вам поговорить нужно. Ему прийти в себя, а ты, — она укоризненно смотрит, но больше ничего не говорит, только хватает меня под руку и, как под конвоем, заводит в комнату к Вадиму.

— Ну? Как ты? — она подходит к нему ближе. — Сегодня обойдемся без снатворных. Поешь, попробуешь встать. Организм у тебя слабый из-за потери крови, но ты мужик сильный, восстановишься, правда, придется заново всему учиться, — баба Таша берет в руки какую-то настойку и капает на ложку несколько капель. — На, выпей, — протягивает Вадиму и удовлетворенно кивает. — Молодец. Евгения раны твои обработает, я ее научила. Чуть позже поесть можно будет.

— Вас как зовут-то? — слегка охрипшим голосом спрашивает Вадим.

— Баба Таша я, — отвечает женщина. — Местная знахарка. Нашла тебя неподалеку, да к себе приволокла.

— Одни?

— Не одна, — говорит она. — Переложила тебя на одеяло и тянула за собой. А кого просить? Вокруг почти ни души. Есть несколько домов, но тебя же не зря там бросили умирать, так что… решила я, что лучше одной. Вот жив, здоров.

— Спасибо, — Вадим благодарит женщину. — Я буду вам обязан.

Баба Таша делает взмах рукой и выходит из комнаты, а я, как стояла у двери, так и продолжаю стоять. Ноги ватные, будто приросли к полу. Не могу сделать и шага от волнения. В конце концов приказываю своему внутреннему я взять себя в руки и двигаюсь к мужчине.

Подхожу к столу, беру баночку с жижой, опускаюсь на колени, стягиваю одеяло и… блин. Делать это, когда Вадим спал и не смотрел было гораздо проще, чем под его пристальным взглядом. Несмотря на это, я таки делаю то, что должна, наношу тонким слоем мазь на кожу и втираю.

Отвлекаюсь и выполняю то, что нужно, уже более спокойно. Делаю так до тех пор, пока не чувствую на спине горячие ладони. Я даже ухожу с траектории и наношу мазь за пределы раны, но все же беру себя в руки, закручиваю баночку и ставлю ее на стол. Хочу подняться, но Вадим хватает меня за руку и вынуждает сесть рядом с ним.

— Сколько времени прошло?

— Месяц, — спокойно говорю я.

— С тобой… — он делает паузу. — Что-то сделали?

Я мотаю головой и говорю:

— Только доходчиво объяснили, почему я должна молчать. Отвезли домой и все.

Вадим стискивает челюсти и на мгновение прикрывает глаза, после чего задает вопрос, которого я жду со вчерашнего дня. И я до сих пор не знаю, как соврать.

— Что с Сашкой?

— Его тоже отпустили.

Выдаю на одном дыхании и даже не смотрю в его лицо. Я хочу в это верить. Надеюсь, что они отпустили ребенка и не стали с ним ничего делать, потому что если это не так… я даже боюсь представить, что со мной сделает Вадим.

— Ты уверена?

— Да, — мне кажется, что мой рот живет отдельной от меня жизнью, потому что я вру без запинок и говорю так уверенно, что моей речи позавидовал бы любой кандидат в президенты или госдуму. — Сначала отвезли его, а потом меня. Я слышала, как ему говорили то же самое.

Я слышу выдох облегчения и корю себя за ложь, которую должна придумать.

— Мы должны уезжать отсюда, — говорит Вадим. — Нас могут найти.

— Никто никого не ищет, Вадим. Все уверены в твоей гибели. Я приехала сюда только вчера, до этого меня не было. Я даже работу сюда взяла.

— Все равно нужно уходить. Мне возвращаться. Компанию вернуть хочу.

— Вадим… — я кладу руку на его плечо и тут же убираю ее, осознавая, что он лежит без одежды.

— Женя, — мужчина перехватывает мою руку так быстро, что я не успеваю сориентироваться и наклоняюсь слишком низко, упираясь другой рукой в кровать.

Мое лицо оказывается в опасной близости с лицом Вадима. Я чувствую его дыхание с запахом каких-то настоек, но сейчас мне кажется, что это самое прекрасное, что может быть. Я, кажется, действительно влюбилась. По уши втрескалась в мужчину, которого едва знаю.

Я поднимаю взгляд с его губ выше. К глазам. Мы встречаемся взглядами и я цепенею, осознавая, что в его глазах отчетливо читается страсть. Собственно, я не сразу понимаю, что между нами проносится искра. Это доходит ко мне только тогда, когда Вадим хватает меня за затылок и толкает к себе, а после впивается в губы поцелуем.

Глава 22

Вадим

Чувствовать себя бесполезным мешком картошки не очень приятно, но именно так я себя чувствую в первые дни после того, как прихожу в себя. Чтобы, блять, сходить в туалет, и там нужно просить помощи Жени, чтобы дойти. Спасибо и на том, что не приходится просить ее подержать.