Наваждение - книга 2

Тут Элистэ поняла, что не хочет с ним расставаться – ни теперь, ни впредь. Сама мысль о разлуке была нестерпимой. Глупо, невероятно – но правда. И давно уже было правдой. Она закрывала на это глаза, всячески противилась, но сейчас уже не могла отрицать факты. Сейчас она призналась себе, что не может без него, что не найдет без него покоя. Он бывший серф

– ну и что? Это ничего не меняет.

Абсурд. Чудовищная нелепица. Она, Возвышенная, нуждается в обществе простолюдина, который вот-вот улетит от нее в самом прямом смысле слова. Она отвергла герцога Феронтского и всех прочих, чтобы сдаться низкорожденному подпольщику-нирьенисту, который видит в ней всего лишь капризную девчонку. Дреф, конечно, от души посмеялся бы, узнав об этом. У него отнюдь не вульгарное чувство юмора, он способен оценить иронию.

Нет, лучше ни о чем не думать. Веки обожгло непрошеными слезами, и Элистэ сердито смахнула их. Она и без того в унизительном положении, нечего в этом расписываться у всех на глазах. Капелька выдержки позволит ей сохранить хотя бы видимость собственного достоинства. Она простояла две или три минуты, овладела собой и лишь после этого огляделась в поисках свечей и одеял, за которыми пришла. Тут Элистэ обратила внимание на странное зеркало на стене у себя за спиной. Небольшое зеркало в простой деревянной раме, насколько ей помнилось, всегда висело на этом месте. В детстве она частенько торчала передним, строя гримасы. На сей раз, однако, у нее бы это не получилось – зеркало почему-то перестало отражать, в нем вообще ничего не было видно. Его поверхность затянулась совершенно непроницаемым загадочным серым туманом, который ритмично пульсировал непонятными вспышками. Элистэ застыла в тревожном любопытстве, но тут же очнулась и кликнула дядюшку. Кинц и Дреф поспешили на зов.

– Что случилось? Почему зеркало мигает? – спросила Элистэ.

– Ничего страшного, дорогая моя, – успокоил ее Кинц. – Меня вызывает дом, только и всего. Должно быть, он хочет мне что-то сказать.

– Дом? Сказать? Дом может разговаривать с вами?

– Разумеется. Я пробудил его лет сорок, если не пятьдесят назад. Разве ты не знала?

– Нет, даже не догадывалась. А о чем дом рассказывает?

– Больше всего о мышах. Еще о прогнившей соломе на кровле, о проржавевших петлях и неисправных водостоках. Entre nous [4], его разговоры не блещут разнообразием, но не будем придираться. Лучше подождем и послушаем.

Дядюшка Кинц оперся ладонями о стену по обе стороны зеркала и, наклонившись, тихо забормотал нечто неразборчивое, с чего, как давно знала Элистэ, у него всегда начиналось чародейство. Сперва ничего не случилось, по крайней мере, ничего существенного. Хлопнула ставня, скрипнула половица, в камине взметнулась зола, и дядюшка Кинц кивнул, словно понял тайный смысл всего этого. Потом он снова что-то сказал, поверхность зеркала прояснилась и появилось изображение – но вовсе не комнаты и их самих. Элистэ увидела знакомую узкую тропинку, что вела по холму к отвесной скале, закрывавшей проход к дому. И, разглядывая крутой неприступный обрыв высотой в сто с лишним футов, она впервые в жизни постигла суть наваждения. Скала оставалась скалой, ее знакомый четкий силуэт нельзя было спутать ни с чем; но скальный гранит приобрел воздушную фактуру густого тумана, сквозь него просматривалось продолжение тропинки, взбегающей по крутому склону реального холма. Вот, стало быть, как это делается. Любопытный пейзаж, но живые люди, вписанные в него, выглядели куда интересней. Ибо у самого подножия отвесной скалы мельтешило с полдюжины вооруженных мужчин в алых нашейных платках и с эмблемой красного ромба на рукавах – дозор местной коммуны экспроприационистов.

Элистэ насторожилась.

– Дядюшка, – шепнула она, – в доме есть оружие?

– Разумеется, нет, дорогая моя. К чему мне держать такие опасные вещи? Неужто ты сомневаешься в скромных дарованиях своего дядюшки?. Этим дозорным отрядам никогда до нас не добраться.

Не успел он, однако, договорить, как один из собратьев подошел к плоскому камню, угнездившемуся меж корней гнилого старого пня, отодвинул его и, обнажив потаенную выемку с бронзовым рычагом, уверенно подергал его в той последовательности, которую Элистэ запомнила еще ребенком. В доме звякнул колокольчик, а в зеркале туманная завеса с изображением скалы-наваждения тем временем стала настолько прозрачной, что оставалось диву даваться, почему братья-экспроприационисты не видят сквозь нее.

– Мы погибли! Откуда он узнал, где искать рычаг и как его нажимать? Дядюшка, вы никому не говорили?

– Нет, дорогая моя. В высшей степени непонятно. – Кинц явно пребывал в растерянности. – А не могло так случиться, дети мои, что за вами шли следом?

– Нет, сударь, – уверенно возразил Дреф. – За нами никто не шел, я ручаюсь.

– Странно, очень странно. Но как интересно! Что ж, вы сами могли убедиться – существует множество разных способов наблюдения. Вероятно, кто-то получил к одному из них доступ, а может быть, и открыл совсем новый

– над этим стоит подумать. Весьма занимательно.

– Дядюшка, как вы их остановите?