Наваждение. Обмануть дракона

Осмотр ребенка я не стал откладывать ни на минуту, только успел зайти в дом к Эрданиэлям и помыть руки. Алиса удивительно походила на свою старшую сестру, что заставило меня относиться к ней с особенной теплотой. Увы, стадия болезни девочки была уже достаточно серьезной. Смогу ли я ей помочь? Признаться, настолько сложных и запущенных случаев в моей практике еще не было. Сказать об этом несчастной семье я не захотел. Может, жизнь меня ничему толком и не учит, но я решился на риск.

Бодрым голосом пообещал помочь и отправился настраивать прибор, что ждал своего часа в моем чемодане. Маленькое устройство, почти целиком состоявшее из проводков и нескольких плат, смогло помочь уже многим детям. Сейчас перед ним стояла трудная задача. Если все сработает, эффект будет практически мгновенным.

— Ты ведь не уверен в результате? — тихо спросила меня Оливия. Я подумал, что сейчас она начнет меня отговаривать, но ошибся. Любимая только крепко сжала мою руку и предложила свою помощь в качестве ассистента. Немного поколебавшись, я согласился.

Опутав Алису сотней тонких проводов и тщательно проверив все соединения, я закрыл глаза и постарался не думать о том, чем закончились предыдущие мои опыты в этой сфере. Включив прибор и убедившись, что импульсы беспрепятственно передаются, запуская целительную реакцию, я напряженно ждал эффекта. Стоявшая рядом Оливия побледнела, но продолжала ободряюще улыбаться сестренке, держа ее при этом за руку.

Увы, результата пока не было. Ни моментального, ни отсроченного. Прошло уже почти полчаса, индикаторы продолжали светиться белым. Если лечение пройдет успешно, их цвет сменится на зеленый.

— Но ведь мы можем потом попытаться еще? — упавшим голосом спросила Оливия.

Я кивнул, очень сильно сомневаясь, что положительный результат возможен в принципе. Алису Эрданиэль вряд ли можно поднять на ноги. Я уже собирался деактивировать устройство, как в голову мне пришла очередная безумная идея. Или озарение? Я быстрыми движениями рассоединил несколько проводков и составил из них другую композицию. А потом увеличил подачу импульсов к пораженной зоне. На этот раз лампочки несколько раз вспыхнули, а затем из белых стали желтыми. Я не верил глазам, глядя, как они постепенно наливаются зеленым.

— У меня пальцы на ногах колет, — пожаловалась Алиса. И я понял — подействовало!

— Как ты это сделал? — спросила Оливия, и по щекам ее текли слезы.

— Вот самому бы теперь вспомнить, — искренне признался я, — это будет очень полезно для новых исследований.

Дальше все обнимались, все вместе и по очереди, долго и обстоятельно. И если вы знакомы с эльфами хоть немного, то поймете, насколько это поведение для них нетипично.

Я был очень рад и за всю семью, и за малышку Алису в особенности. А еще — за себя самого. И не только потому, что у меня получилось победить неизлечимую болезнь и спасти девочку, у которой почти не оставалось времени. В дом к Эрданиэлям я ехал еще и с личной целью. И теперь уже не видел других препятствий к ее осуществлению, кроме разве что моей нерешительности. Да, мы, драконы, в делах сердечных не всегда бываем смелыми. И совсем не умеем начинать издалека.

У меня был план (прости, Аврора, это слово я вспомнил случайно). Дождаться семейного ужина, потом сказать трогательную и учтивую речь, оценить ситуацию и приступать уже к основной своей задаче. На практике сбылось только первое. Ужин действительно начался, но едва все сели за стол, я, наоборот, резко поднялся и сказал, обращаясь к родителям Оливии:

— Мистер и миссис Эрданиэль. Я прошу у вас руки вашей дочери!

И уточнил зачем-то:

— Старшей.

Оливия

Никак не могу поверить, что Альберт попросил моей руки у родителей, даже не спросив моего мнения! А еще говорил, что уважает право женщины на самоопределение. Ох уж этот несносный, упрямый дракон!

И если бы не Алиса, спросившая о том, какой предсвадебный подарок получит невеста, то быть бы мне уже три месяца миссис Кеназ! И ведь коварный Альберт ожидал от меня какой-то типичной женской просьбы вроде шубы, самоходной кареты или пушистого питомца, а потому легко согласился выполнить любую мою просьбу. А я скромно попросила возможности заниматься наукой.

Все оставшееся лето мы потратили на доработку телепорта и мою подготовку к поступлению в университет. И если сначала Альберт сопротивлялся, то потом наоборот воодушевился и рьяно взялся за обучение абитуриентки, то есть меня.

— Я хочу, чтобы студентка Оливия Кеназ стала лучшей ученицей десятилетия, — сказал он мне, когда выгружал на мой стол очередную партию учебников.

— Оливия Эрданиэль, — поправила я любимого.

— Я обещал, что ты сможешь поступить в университет до свадьбы. Но учиться ты сможешь только после свадьбы. Или ты думала, что я разрешу тебе жить в общежитии? Поэтому, милая моя, сразу после вступительных экзаменов мы поженимся.

— Только пусть это будет скромная церемония, для самых близких? — взмолилась я, предчувствуя, что на свадьбу всемирно известного ученого приедут даже члены королевской семьи и министерство с правительством в полном составе.