Навечно в грёзах (СИ)

Как же больно проживать тысячу раз один и тот же день. Больное подсознание любит показывать мне именно это воспоминание. Сквозь грёзы чувствую, как моё сердце замедляет своё биение. Такое ощущение, будто ствол того самого дуба прямо сейчас лежит у меня на груди и не даёт вздохнуть.

За этим воспоминанием пришло другое, но не менее болезненное. Однако это воспоминание я готов пересматривать вечно. Я невольно окунулся в день убийства приёмного отца и вспомнил наш последний разговор.

— Бурхат, ты снова меня разочаровал. Помимо того, что ты совершенно не интересуешься государственными делами, при этом мечтая о троне, ты позоришь всю нашу семью. Моя охрана в очередной раз обнаружила тебя в борделе. И ладно бы в приватной комнате. Так нет же! Ты решил устроить оргии прямо в холле столь известного заведения. Оргии с участием женщин, которых беспощадно пытали перед сношением! И кто, Бурхат? Кто, твою мать, издевался над ними? Члены моего совета! Государственные советники, Бурхат!

Опять он начинает свои проповеди… Отцу надо не Королём быть, а священником.

— Отец, я всего лишь оказал тебе услугу. Показал тебе, кто из твоих «верных» советников не столь порядочен, как тебе думалось. В свою защиту могу сказать, что я их не принуждал. Они сами с удовольствием согласились участвовать в развлечениях.

— Бурхат! А ты? А ты не участвовал? Мне много раз докладывали о твоих изощрённых «развлечениях». И я бы мог поверить в то, что на тебя клевещут, если бы вчера не проверил всё лично. Когда увидел, что ты сделал с той эльфийкой, захотел выдрать свои глаза собственными руками и умереть. И умер бы, если бы не Амайя…

На лбу отца вздыбились вены. Скулы затрепетали от гнева. Глазные яблоки покраснели, и складывалось ощущение, что они выкатятся, не дождавшись, пока он их выдерет своими руками.

— О да, наша святая Амайя… только ради неё и живёшь после смерти матери. Смерти или убийства? А, папа?

— Бурхат! Молчи! Ещё слово, и…

— И что, папа? Отречёшься от меня? Посадишь на трон свою КРОВНУЮ дочь, которая неделями не выходит из грёз?

— Раз уж спросил, так слушай. Да, после моего ухода в мир иной на трон сядет именно Амайя. И не из-за того, что родная, а из-за того, что заслуживает больше, чем ты. Твоя мать перед смертью преподнесла мне самый дорогой подарок — её — принцессу, достойную королевской короны. И чтобы у тебя больше не возникало сомнений, на завтрашнем заседании совета я расскажу, что ты мне не родной и не имеешь права на трон. И тогда ты уже ничего не изменишь. Нужно было думать раньше о своём поведении, сын. Сейчас уже поздно. Решение принято.

В тот день, услышав от отца свой приговор, я вынес ему собственный — отец не должен дожить до завтрашнего рассвета.

Я убил его ночью. Полный решимости наказать обидчика моей мамочки и меня, ночью я прокрался в покои отца. Но нет, я не хотел убивать его во сне, я хотел смотреть отцу в глаза, когда буду вонзать кинжал в его чёрствое сердце. Сердце, которое так и не сумело меня полюбить. И я смотрел. Но лучше бы этого не делал. Так как не увидел там страха или разочарования от предательства сына, в его глазах была жалость. Жалость, блять, ко мне! В последнюю минуту своей жизни Малфаст Мелиан не сожалел о непрожитых годах, а испытывал жалость к своему убийце.

Позже я много раз вспоминал этот взгляд как в грёзах, так и во снах. Однако мне так и не удалось разгадать причину его жалости ко мне. Пусть горит в аду проклятый старик! За все страдания моей мамочки! За несправедливость ко мне! За безоговорочную любовь к Амайе, несмотря на все её проступки!

Очнулся я в холодном поту на тлеющей кровати. Я часто во время подобных грёз неосознанно излучаю электрические разряды. А после, очнувшись, нахожу тлеющие обломки вместо мебели. Грёзы, несмотря на всю свою безжалостность, окончательно убили во мне муки совести. Ведь на место под солнцем имеет право только сильнейший. И я сделал свой выбор. Амайя, может, и не заслуживает смерти, но будет расплачиваться за грехи своего любимого папочки. Пускай отправляется в ад вслед за Малфастом! Для нас двоих на этом свете нет места. Нас с ней разделила судьба, не дав родиться от одних родителей.

Амайя

(Makeup and Vanity Set — Brotherhood)

Я во главе боевого отряда ближе к ночи покинула Аваллон. Мне предстояло справиться с практически неосуществимым заданием. Однако все мои мысли занимали последние слова Бурхата. Несмотря на всё его демонстративное пренебрежение ко мне, я, наивная, надеялась, что он меня любит. Очевидно, — ошибалась. Хотя не мне судить. Нет в мире тяжести, сравнимой с тяжестью короны.