Навек с любимым

– Я отнесу ее. Ты только скажи, где уложить, – ответил Трэвис, не желая выпускать из рук милую малютку. Ему и в голову никогда не приходило, какое это удовольствие – держать в руках невинно посапывающего во сне ребенка…

Трэвис пошел за Фрэнсин наверх в ее комнату, где у одной стены стояла детская кроватка и еще одна, узкая кровать – у другой.

Он наклонился и положил Грэтхен на кровать. Она открыла глаза и улыбнулась ему сладкой улыбкой, от которой сердце его едва не разорвалось.

– Привет, дядя Трэвис! Я что, уснула?

– Конечно, уснула. – Он дотронулся до кончика ее носа указательным пальцем. – А теперь ты опять можешь заснуть, потому что ты в своей маленькой кроватке.

Девочка села и нахмурилась.

– А где мой динозавр? – спросила она.

– Внизу. Я принесу его, – сказала Фрэнсин и вышла из комнаты.

– Может, ты снимешь туфельки и носочки, прежде чем снова заснешь? – предложил Трэвис.

Грэтхен кивнула. Он смотрел, как она сражалась со своими теннисными туфлями и носками, а потом упала на кровать и сладко, протяжно зевнула.

– Как мы сегодня хорошо повеселились, правда?

– Конечно. – Трэвис присел на краешек кровати и отбросил прядку волос со лба девчушки.

– Поппи тоже повеселился.

– Думаю, да, – согласился Трэвис.

– Я люблю карнавалы, – сказала она, сонно полузакрыв веки.

– Я тоже.

– И я люблю сладкую вату, – глотая слова, пролепетала она.

– Я тоже, – улыбнулся Трэвис.

– И я люблю тебя.

На какой-то миг слова застряли у Трэвиса в горле. Громкие удары сердца мешали ему говорить. Он с трудом проглотил ком.

– А я люблю тебя, – прошептал он засыпающему ребенку.

В комнату вошла Фрэнсин, неся мягкую игрушку, и Трэвис встал. Она улыбнулась и покачала головой.

– Похоже, я слишком долго возилась, – сказала она.

Трэвис пошел к двери и оттуда посмотрел, как Фрэнсин положила динозавра рядом с Грэтхен, потом натянула простынку, накрыв их обоих. Она запечатлела поцелуй на лбу ребенка и любовно погладила ее по щеке.

Она хорошая мать, подумал Трэвис и отправился вслед за Фрэнсин. Хотя сама она большую часть жизни провела без матери, она сумела развить в себе материнский инстинкт.

– Думаю, Поппи пошел спать, – сказала Фрэнсин, когда они вошли в пустую гостиную. – Помню, я чуть ли не с ума сходила, потому что он никогда не говорил мне «спокойной ночи», а просто исчезал в своей спальне.

Трэвис улыбнулся.

– Он долгое время жил один, прежде чем к нему приехала жить ты, а последние пять лет опять провел в одиночестве.

Фрэнсин кивнула.

– Хочешь немного кофе? Я могла бы поставить чайник.

– Нет, лучше пойду домой. Мне еще надо кое-что сделать, прежде чем идти спать. – Он не хотел рисковать, слишком долго задерживаясь сейчас с Фрэнсин, так как боялся, что они снова начнут спорить о чем-нибудь. Это был прекрасный день, который завершился признанием Грэтхен в любви. Как она мило это пролепетала!

– Я провожу тебя, – сказала она.

Они вместе вышли на улицу. Было уже совсем поздно. Последние отблески солнца растворились в ночном небе, и сверкающие краски уносились к горизонту, преследуемые быстрыми ночными облаками.

– Трэвис, спасибо тебе за сегодняшний день, – сказала Фрэнсин, когда они подошли к его машине. – У меня такое чувство, что Грэтхен никогда не забудет этот первый в ее жизни карнавал.

– Мне тоже было очень весело. – Он распахнул дверцу машины и с любопытством посмотрел на Фрэнсин. – А ты уже решила, сколько времени пробудешь здесь?

Тревожное выражение мгновенно появилось на ее лице.

– А что?

– Не беспокойся, я не собираюсь выяснять отношения, – заверил он ее. – Я просто хотел узнать, когда ты уедешь, вот и все.

Настороженность Фрэнсин тут же исчезла, и она задумчиво наморщила лоб.

– Думаю, еще неделю или десять дней. Я бы хотела вернуться в город не позднее первой недели сентября, чтобы можно было устроить Грэтхен в школу.

Он подумал о ее признании в машине, когда они возвращались с карнавала. Очевидно, все обстоит немного сложнее, чем она пыталась изобразить в своих глянцевых открытках. Почему же все-таки она вернулась в Купервиль? Может, ей нужно было, чтобы ее дочь и дед познакомились друг с другом? А может быть, нужда заставила вернуться?

– Когда будешь в Нью-Йорке и тебе понадобится что-нибудь, ну, знаешь, небольшая финансовая помощь – на учебу Грэтхен в школе или просто на пару туфель или что-нибудь еще, – позвони мне, ладно?

Он понятия не имел, почему так непринужденно сделал ей это предложение. Просто не мог примириться с мыслью, что она и ее дочка будут нуждаться, да еще в такой дали от него. Конечно, он понимал, что она никогда не сделает этого. Не в ее характере просить кого-нибудь о помощи.

Ему показалось, что глаза Фрэнсин сияют неестественно ярко, словно она была ошеломлена его предложением.

– Спасибо, – тихо произнесла она и положила ладонь на его руку.