Навеки моя

Она никогда не думала, что все окажется таким устрашающе красивым. Пенящиеся волны с грохотом разбивались об отвесные зазубренные стены, которые образовывали крохотные, круто обрывающиеся в воду бухточки прямо под ней, Вода отступала, а потом снова вздыбливалась, как рассерженная кошка, и обрушивалась на скалы. Каждая волна была не похожа на другие. Одни с грохотом разбивались о скалы, подбрасывая высоко в воздух брызги пены, другие накатывались спокойно и лениво, и пенные шапки у них были совсем маленькие. Вечнозеленые деревья росли по всему утесу вплоть до самого края. Вода водопадами стекала вниз по покрытым мхом стенам. Море хриплым шепотом напевало колыбельную, в которую вплетались сиплые крики чаек.

На некотором расстоянии от берега высились две темные скалы, похожие на двух зловещих стражей. «Рифы», – подумала она и вспомнила, как Бартоломью рассказывал ей о скалах, на которых укрываются морские львы, тюлени и птицы. Ветер захлестнул ее юбку вокруг ног и сорвал шляпку с головы, которая трепетала теперь у нее за спиной, удерживаемая тесемками. Бурлящая вода внизу и налетавший порывами ветер снова оживили неприятные воспоминания о путешествии на раскачивающемся пароходе. К горлу вновь подступила тошнота, но ей удалось справиться с неприятным чувством. Под ногами у нее была старая добрая твердая земля. Здесь она не могла утонуть.

– Не боитесь свалиться вниз?

Эри резко развернулась на звук голоса. Позади нее, на порядочном расстоянии от края обрыва, стоял Причард. Его темное двубортное пальто, украшенное сверкающими медными пуговицами и значками какого-то рода войск на воротнике, было распахнуто, открывая жилет в тон. На его голове вместо фуражки смотрителя было нечто вроде маленькой круглой коробочки с жестким козырьком, напоминавшим навес над глазами.

– Земля может обвалиться? – спросила она. Он пожал плечами.

– Когда сухо, то нет. Но вы можете потерять равновесие, знаете ли. Иногда ветер стихает так внезапно, что прежде, чем вы поймете, что вам не нужно наклоняться вперед, чтобы бороться с ним, вы уже летите вниз.

Эри посмотрела на пенящуюся воду внизу, которая казалась такой далекой, и вздрогнула. Она отступала от края почти столь же поспешно, как раньше подбежала к нему, и подошла к Причарду. Он сложил руки за спиной и стоял, раскачиваясь на каблуках, вверх-вниз, вверх-вниз, как будто не находя себе места от беспокойства.

– У нас было несколько необычное знакомство, не правда ли? – сказала она.

Он по-мальчишески улыбнулся.

– По правде говоря, не помню, чтобы мы вообще знакомились.

Эри улыбнулась и протянула руку.

– В таком случае, привет, я – Эрия Скотт.

– А я – Причард Монтир.

Он взял ее руку и принялся нервно перебирать ее пальцы, не зная, что еще сказать. Его пальцы были маленькими и, как и его лицо, какими-то безжизненными. Когда он говорил, слова в спешке вылетали у него изо рта, как будто он боялся, что ему не удастся выговорить их по-другому.

– Свадьба должна состояться в следующую субботу. Преподобный Кетчем согласился провести церемонию… если вы не возражаете, – поспешно добавил он, озабоченно глядя на нее. —Вы ведь по-прежнему хотите выйти замуж, не правда ли?

Эри вдруг почувствовала странное желание поправить ему воротник, заправить волосы за уши и отвести его на кухню, чтобы угостить булочками. Его карие глаза были такими же, как у Хестер, разве что его глаза напомнили ей о мягкой летней траве, а не о тундре и ледниках. Его каштановые волосы были сильно набриолинены и разделены пробором пополам, это напоминало ей прическу Джона Апхема. Вот только волосы Причарда отказывались лежать прямо; они завивались колечками на висках, делая его похожим на ангелочка, которого папа водружал на верхушку елки каждое Рождество. Воспоминания больно кольнули ее в сердце. Эри резко отняла свою руку.

– Разве вы не хотите узнать меня сначала? – спросила она, вспоминая унизительные сцены на борту корабля, когда она не сумела совладать со своим желудком. Бартоломью – милый, заботливый Бартоломью – отвел их в дом, где индианка помогла ей умыться и переодеться. Теплый чай и краткий отдых сотворили с ней чудеса. – Знаете, я могу сделать кое-что похуже, чем испачкать своей рвотой вашу бедную тетку.

Его щеки порозовели.

– Я полагал, молодые леди не обсуждают такие неподобающие вещи, как естественные функции организма.

– Совершеннейшая чушь. Если мне может стать плохо на людях и я при этом остаюсь леди, то я имею полное право говорить об этом.

Обдумав ее ответ, он улыбался.

– Да, это довольно глупо, когда простой разговор о совершенно естественных и необходимых вещах должен раз и навсегда определить, хороший или плохой вы человек.

– Конечно, это глупо. Но в мире полно безумных идей. Например, что женщины должны заниматься только воспитанием детей, тогда как они могут быть прекрасными врачами и адвокатами.

Причард нахмурился.

– Но если все женщины будут придерживаться подобных взглядов, что случится с миром? Никто не захочет рожать детей.