Навеки не твоя

Я не обращаю на нее внимания – я изголодавшийся по парням мотылек, который летит на огонь в футболке. Я рада, что утром потратила дополнительные десять минут на то, чтобы расчесать свои неизбежно путающиеся, длинные каштановые волосы. Я знаю, что у меня нет природной красоты Маделайн, но я не сказала бы, что я не красивая. Полагаю, я что-то среднее. Ноги у меня ни короткие, ни длинные. Лицо не круглое, но скорее кругловатое. Фигура не как у любительницы бургеров, но и не как у девушки, которая выходит на пробежку чаще раза в год.

Уайятт не замечает меня, увлеченный перебрасыванием разрешения на выход из одной руки в другую. Я зову его тренированным, отшлифованным голосом обольстительницы.

– Эй, Уайятт! – Я показываю рукой на его выраженные бицепсы. – А пресс у тебя такой же классный, как руки?

Не лучшая моя идея. Я давно не флиртовала. Честно говоря, это для меня что-то вроде обязательного пункта списка желаний на годы старшей школы – потискаться с действительно, действительно классным прессом, ну и с прилагающимся к нему парнем. И пока, спустя семь парней, среди которых были и спортсмены, и театралы, безуспешно.

Уайятт широко улыбается. Поверить не могу, что еще его не закадрила. То, что он великолепен, было понятно с самого начала старших классов, и мы флиртуем далеко не впервые. На первый взгляд не кажется, что из него получится идеальный бойфренд, но его сексуальность обязана предполагать и богатство внутреннего мира. Я так и вижу, как мы сидим, долго и вдумчиво беседуя за капучино…

– Только в те дни, когда я на завтрак съедаю одно буррито, а не два, – гордо отвечает Уайятт.

Ладно, недолго беседуя за капучино.

– Сегодня как раз такой день, – продолжает он. – Но ты не обязана верить мне на слово, – он соблазнительно оглядывает меня без малейшего удивления в голосе.

Не только потому, что он Уайятт Родс и знает о своей привлекательности. А потому, что у меня репутация прямолинейной девушки. Откровенной. Несдержанной. Не секрет, что у меня было семь парней, и я этого не стесняюсь. Я с удовольствием добивалась звания «главной кокетки класса».

Я уже хочу сказать, что принимаю предложение Уайятта, как чувствую на локте чью-то хватку.

– Пока, Уайятт, – нарочито громко прощается Маделайн, – нам надо в класс. – Она утягивает меня прочь от него, и низким (если не сказать – недовольным) голосом произносит: – О чем мы говорили, Меган? Уайятт Родс в черном списке. – Она медлит, а потом добавляет: – Он первый в черном списке.

– Нет, – отвечаю я, – директор Стоун первый.

Маделайн раздраженно вздыхает.

– Ну ладно. Уайятт точно тогда второй. Ты сама его туда поместила, забыла? После того, как он в десятом классе на уроке английского спросил, какую книгу написала Джейн Эйр.

Я угрюмо киваю.

– А еще он ответил в опроснике для выпускного альбома, что его любимая книга – «Форсаж-7».

– Ты себе найдешь парня получше, чем Уайятт. Просто не торопись, – заверяет она меня, пока мы спускаемся с холма к Центру искусств. – Как ты думаешь, у Тайлера же нет конкурентов на роль Ромео, правда?

Тайлер Даннинг – парень Маделайн. Он с группой ребят как раз начинал репетировать «Макбета», когда Джоди выгнала нас.

– Конечно, нет, – легко отвечаю я.

Тайлер – лидер во всех отношениях. Высокий, широкоплечий, с темными кудрями – он очень сексуальный. Он играет в бейсбол весной и при этом умудряется заполучить главные роли во всех театральных постановках. С его харизмой и всеобщей популярностью Маделайн они точно главная пара Стиллмонт Хай.

– На кого у тебя прослушивание? – спрашивает Маделайн.

– Синьора Монтекки.

Она морщит нос.

– Кто это вообще?

– Вот именно, – ухмыляюсь я. – Это самая маленькая роль во всей пьесе.

Я ожидаю увидеть толпу у доски объявлений, когда мы заворачиваем за угол. Чего я не ожидаю – так это что все вдруг замолчат. Я замечаю на себе взгляды и слышу шепотки.

– Вы, ребята, ни капельки не странные, – бормочу я, пытаясь звучать саркастически, несмотря на возрастающее беспокойство. Такое молчание мне знакомо. Это молчание тех, кому ролей не досталось, когда под пристальными взглядами к эшафоту отправляются твои надежды попасть в пьесу. Впервые я чувствую то, что, должно быть, ощущали мои одноклассники, когда вывешивались списки ролей. Мой пульс ускоряется, дыхание из-за нервов учащается. Я живо представляю вежливые письма с отказом от Театрального института Южного Орегона, безрадостные визиты в другие колледжи зимой. Хотя я и не актриса, эта роль мне необходима.

Я приближаюсь к списку с бешено колотящимся сердцем и напряженно ищу свое имя в конце списка, где перечислены небольшие роли. Синьора Монтекки…

Я веду пальцем по соответствующей строчке. Алисса Санчез. Мое сердце замирает. Алисса была явной фавориткой на роль Джульетты. Джоди безжалостна. Дать ей эту роль – как ударить.

Читая список снизу вверх, я все никак не вижу своего имени. Брат Джованни, Кормилица… Глазам своим не верю. Даже после того, как я объяснила Джоди свою ситуацию, она меня подставила.

И тут я дохожу до верха списка.