Навеки твой

– Будь осторожен, – произнесла она и огляделась, будто хотела сказать, что если я не буду осторожен, то окажусь там же, где она – не по ту сторону стола, не по ту сторону стены.

– Я хочу тебя кое о чем спросить, Венке.

Она смотрела на меня и ждала, но взгляд ее был безразличен. Ей было вовсе не интересно, о чем я хочу ее спросить.

И я подумал, какие ночи ей пришлось здесь провести, какие сны она видела – тяжелые сны – и как они ее изменили.

– Рикард Люсне, – начал я. – Я говорил с ним. Мы, между прочим, вспоминали прошлый вторник, тот вечер, о котором ты мне рассказывала…

Я смотрел на нее, не отрываясь, но не замечал никакой реакции – абсолютно никакой.

– Он описал все не так. Его рассказ сильно отличается от твоего.

Глаза ее остекленели, как у куклы с закрывающимися глазами. Она впала в сон Спящей красавицы – глубокий, беспробудный сон. Может, ее надо было поцеловать, чтобы разбудить…

– Что же все-таки произошло, Венке, когда вы вернулись из ресторана?

– Что произошло? – после паузы бесстрастно произнесла она. – А разве произошло что-нибудь? Я тебе все рассказала.

– Да? Но он говорит совсем другое. Он утверждает, что остался у тебя ночевать. Это правда?

Ее руки не встрепенулись, она просто вытащила их из моих ладоней и отодвинулась к краю стола.

– Значит, он лжет, Варьг. И если ты ему веришь, значит, ты мне не друг.

Она должна была закричать от возмущения, а фраза прозвучала так, будто мы были женаты лет двадцать и она говорила мне, что сегодня на обед собирается приготовить рыбные котлеты.

– Я твой друг, Венке, ты это знаешь. И я не верю ему, если ты говоришь, что он лжет. Но почему, почему он лжет?

Она пожала плечами.

– Таковы мужчины.

Большего и не скажешь. Кратко, обобщенно и обжалованию не подлежит. Это был приговор, вынесенный всему мужскому населению, приговор к расстрелу на рассвете с завязанными глазами – всем нам, несущим в себе и смерть, и предательство, и ложь как наследство, передаваемое из поколения в поколение, от отца к сыну, – всем нам, мужчинам.

Нечего было спрашивать снова. У нее не было причин говорить мне неправду. И я двинулся дальше.

– Гюннар Воге? – спросил я.

Что-то в ней изменилось. Она закрыла глаза и резко тряхнула головой. Когда она их снова открыла, взгляд ее прояснился. Я почувствовал, что она опять здесь, она присутствовала.

– Да, а что с ним?

– Почему ты не сказала, что вы знакомы?

– Я не понимаю, – помедлила она. – Я не вижу никакой связи. Какое это имеет значение. Я вообще о нем не думала, пока ты не спросил…

– Вы когда-то встречались?

– Да, но, боже мой, Варьг, с тех пор прошла вечность. Ведь не могу же я годами помнить, с кем я встречалась много лет назад.

– Но он тебя любит?

– Этого я не знаю, – жестко сказала она.

– Хорошо, возможно, не знаешь. Но тебе не показалось странным, что он внезапно оказался здесь, в том же районе, где и ты, в доме напротив?

– Нет, а почему? Многих людей встречаешь так же неожиданно. Идешь в гости и вдруг встречаешь человека, которого не видела лет десять. Покупаешь билет в кино, а перед тобой сидит девочка, с которой ты училась в школе двадцать лет назад.

– Но ты встречала Гюннара Воге и разговаривала с ним.

– Встречала его? Я столкнулась с ним раза два на улице, и мы перекинулись парой слов. У нас теперь нет ничего общего.

– А раньше?

– Да, когда-то нам было неплохо вдвоем. В течение двух месяцев много-много лет назад. До того, как я встретила Юнаса. Собственно, это было той осенью, когда я познакомилась с Юнасом. А если бы этого не случилось, кто знает? Но я встретила Юнаса, и для меня больше никого не существовало – только он. Я уже не могла смотреть на других мужчин. Для меня был только Юнас. Ведь такова любовь, правда?

– Да, говорят… – отозвался я. – Значит, Юнас был причиной того, что ты рассталась с Воге.

– Может быть… Но это не означает…

– Чего?

– Не можешь же ты поверить… ведь не думаешь же ты…

– Во что я не могу поверить? Что мне не следует предполагать, Венке?

– Но это же смешно, Варьг. Это было сто лет назад и не имеет никакой связи с настоящим.

– Совсем необязательно. – Я вдруг почувствовал, что говорю резковато. Мой голос стал строгим, и я остановился. – Тебе не надо защищать других, Венке, – мягко сказал я. – Пусть Гюннар Воге защищает себя сам, если это будет необходимо. У него к этому и талант есть. Мы должны доказать, что ты невиновна.

– Да, но… – И снова непроницаемая пелена затянула ее глаза, голос стал бесцветным и безразличным. – Это безнадежно, Варьг. Они засудят меня, я знаю. Они посадят меня за решетку до конца жизни, и я никогда не увижу Роара. Может, это и к лучшему. Мне все равно: Юнас умер, он покинул меня. Что мне осталось? Что мне теперь делать на свободе?

Я снова наклонился к ней.