Навеки твой

– У нас нынче ветчина ломтиками, блюдо яиц с пикулями, перепелиные грудки, копченая лососина, немного засахаренных груш и корзинка свежего подогретого хлеба. А это вот суп из сельдерея. Мама говорила мне, что он хорошо помогает при несварении желудка.

Миссис Блум уставилась на супницу:

– Впервые слышу, что бывает суп из сельдерея.

Улыбка миссис Тредуэлл увяла, во взгляде появилась настороженность.

– Суп приготовила Элси, – сообщила она. – Мистер Тредуэлл говорит, что ничего вкуснее он не ел.

Элси снова расплылась в улыбке:

– Мама научила меня готовить его, когда я была совсем еще маленькая.

Венеция заняла свое место за столом.

– Я просто жажду отведать этот суп. Ничто не может быть лучше в такую погоду.

– Совершенно верно! – поспешил поддержать ее Рейвенскрофт.

Венеция вознаградила его одобрительной улыбкой, отчего тот, в свою очередь, заулыбался ей. Грегор уловил этот молчаливый обмен любезностями и прищурился. Довольно долго он не сводил глаз с Венеции, затем отвернулся, не сказав ни слова. И до конца обеда почти все время молчал. Что с ним происходит? Она решила выяснить это сразу после окончания трапезы.

Для нее обед оказался тяжким испытанием. Миссис Блум, кажется, поставила себе целью как можно больше разузнать о мистере и мисс Уэст, несмотря на то что Венеция старалась перевести разговор на более спокойные темы. Рейвенскрофт пытался ей помочь, но был слишком измочален, чтобы эта помощь оказалась хоть сколько-нибудь существенной. Так что Венеции пришлось выкручиваться самой.

Но время шло, и силы ее почти иссякли, особенно после того, как миссис Блум несколько раз напомнила мисс Платт о «шитье», которое ждало продолжения у них в комнате. Каждое упоминание об этом приводило мисс Платт в уныние. В воображении Венеции возникло огромное количество рабочих корзинок, ожидавших, когда наконец мисс Платт займется на всю ночь рабским трудом при свете единственной свечи.

Когда с обедом было покончено, миссис Блум встала и громогласно объявила, что они с мисс Платт немедленно удаляются к себе. Злосчастная компаньонка явно не обрадовалась такому решению, однако покорно отложила вилку и поднялась из-за стола.

Едва за ними закрылась дверь, как Рейвенскрофт поднял обе руки над головой и зевнул.

– Слава Богу, что они ушли! Мне ни разу в жизни не доводилось общаться с такими нудными особами.

– А со мной такое случалось, – заметил Грегор, в упор глядя на Рейвенскрофта.

Юнец не заметил иронии.

– Лорд, мне кажется, я сейчас рухну на пол! – Он зевнул еще шире. – Прошу прощения, но этот день меня доконал. Я хочу лечь поскорее в постель.

– Блестящая идея, – согласился с ним Грегор. – Я отлучусь ненадолго. Хочу еще разок проверить, как там наши лошади.

Рейвенскрофт повернулся к Венеции, поднес ее руку к губам, коснулся нежным поцелуем ее пальчиков и проговорил, застенчиво улыбнувшись:

– Не смею надеяться что вы будете мечтать обо мне.

Венеция резким движением высвободила руку, подумав при этом, что он выглядит совершенным юнцом, ему не дашь даже его двадцати двух лет. Сердце Венеции немного смягчилось. Он очень молод и ужасно наивен. Тронутая тем, с какой надеждой он смотрит на нее, Венеция сказала с улыбкой:

– Я так устала, что мечтаю лишь об одном – хорошо выспаться.

Улыбка Рейвенскрофта увяла, и он добавил:

– Приношу вам извинения за сегодняшнее утро. Я должен был рассказать вам о том, как все произошло. Теперь я понял, что недостаточно хорошо все обдумал.

Венеция пожала плечами:

– Это уже в прошлом. Больше не о чем говорить.

Рейвенскрофт снова взял ее за руку:

– Венеция…

– Поскольку все прочие постояльцы удалились на покой, перед вами мисс Оугилви.

От голоса Грегора в комнате, казалось, повеяло холодным ветром, несмотря на то что огонь в камине горел жарко.

Рейвенскрофт густо покраснел и отпустил руку Венеции. Он ничего не сказал Грегору, но произнес негромко:

– Мисс Оугилви, я поговорю с вами об этом позже, а сейчас позвольте пожелать вам доброй ночи.

Он отвесил Венеции глубокий поклон, ограничился холодным кивком в сторону Грегора, повернулся и ушел.

Венеция сердито посмотрела на Грегора, который теперь стоял у огня, опершись одной рукой на каминную полку, а вторую сунув в карман.

– Не стоило так обходиться с ним.

– Щенок повел себя слишком смело по отношению к вам.

– Не думаю. – Венеция вздохнула. – Лучше бы вы перестали оговаривать его на каждом шагу.

– Я обращаюсь с ним так, как он того заслуживает. – Грегор взял кочергу и помешал дрова в камине. – Неужели вы забыли, что сегодня утром он попросту сбежал с вами?

– Он признал, что совершил ошибку.

– Да, после того, как его поймали.

– Я не о том. Ошибка его в том, что он полагал, будто я увлечена им и соглашусь с его сумасбродным планом. Италия, скажите пожалуйста!

– Это вас разозлило, я заметил.

– Да, в особенности идея о стирке белья. Как ни странно, я могла бы заниматься стиркой, если бы это не вменяли мне в обязанность. – Венеция устало улыбнулась. – Не знаю, понятно ли это.

– Вполне. – Грегор положил кочергу на место. – Вы могли бы делать это ради любви, но не по обязанности.