Навеки твой

– О Боже! Мне надо бежать! – Она сделала неуклюжий книксен и бросилась к двери. – Не знаю, почему нам не принесли утром горячую воду, но миссис Блум не успокоится, пока не получит ее. – Задержавшись у двери, старая дева робко улыбнулась и сказала: – Спасибо зато, что поговорили со мной, мисс Уэст, только не знаю, смогу ли я воспользоваться вашим советом.

– Разумеется, сможете! – заверила ее Венеция, гоня от себя невеселые мысли. – И вы убедитесь, что есть на свете мужчины гораздо лучшие, чем Грегор Маклейн.

Мисс Платт замотала головой.

– Не могу себе этого представить! – воскликнула она.

Венеция улыбнулась ей:

– Вы убедитесь в этом, когда приедете в Лондон и поживете там некоторое время.

Мисс Платт хихикнула:

– О-ля-ля, мисс Уэст, что вы такое говорите! Но вы так добры ко мне, и я ценю…

В этот момент дверь в комнате напротив, распахнулась, и до них донесся громоподобный голос миссис Блум:

– Мисс Платт, немедленно вернитесь!

Дверь с громким стуком захлопнулась.

Мисс Платт поморщилась.

– Мне лучше уйти. Спасибо за ваш совет.

Махнув на прощание рукой, она скрылась за дверью.

Венеция вышла следом за ней на лестничную площадку и смотрела, как та бежит вниз по ступенькам, а потом исчезает за углом. Кто бы мог подумать, что бедная мисс Платт мечтает о флирте? Совершенно очевидно, что пришлось бы приложить немало усилий, дабы мисс Платт повысила самооценку. Если она не сумеет найти свое место в жизни, ей суждено постоянно находиться в подчинении у других людей. Таких, как миссис Блум. Деспотичные старые ведьмы, воображающие, будто они лучше всех на свете, заслуживают того, чтобы им дали хороший урок. Но прежде чем заняться борьбой со злом, следует добиться, чтобы мисс Платт изменила нелестное мнение о себе самой. А как это сделать?

Самое скверное заключается в том, что она не может рассчитывать на помощь Грегора. Удели он хоть чуточку внимания этой злополучной леди, это придало бы ей сил достойно отражать нападки миссис Блум.

Воспоминание о поцелуе Грегора обожгло Венецию, и она поспешила подавить бурю эмоций. Быть может, Грегор – чересчур сильно действующее средство для мисс Платт.

Так, Грегор это слишком сильно, ну а Рейвенскрофт? Венеция задумалась. Если удастся склонить Рейвенскрофта к тому, чтобы он оказал некоторые знаки внимания мисс Платт, это могло бы направить ее мысли в нужное русло.

Для нее самая главная проблема сейчас заключается в Грегоре. Он утратил обычную для него сдержанность. Проявляет какую-то необъяснимую властность, словно то, что он пришел ей на помощь, дает ему право влиять на ее поведение.

Разумеется, так оно и было вчера, когда эмоции дошли до высшей точки. Нынче все должно прийти в норму. Впрочем, она не уверена в том, что Грегор полностью успокоится к тому времени, как она попросит его помочь мисс Платт. Он никогда не считал радостью для себя оказывать помощь друзьям. Она почти с изумлением воспринимала то, что он примчался ей на помощь, хотя в глубине души подозревала, что для него это лишь повод гордиться собой. Глядя на него, никак не скажешь, что он жадно впитывает млеко человеческой доброты. Он только и знает, что высмеивать каждый ее шаг. Поэтому она не должна позволять ему вмешиваться в ее планы. Заблуждения Грегора заслуживают скорее сочувствия, нежели раздражения.

К счастью для себя, Венеция на собственном опыте убедилась, что прежде всего надо проявить терпение – и ответ придет сам собой. Так было всегда.

И держись тогда, Грегор!

Глава 7

Самое удивительное заключается в том, что в некоторых браках истинная любовь соседствует с настоящей бедой. А бывает и такое, что вещи, которые отталкивают мужа и жену друг от друга, в то же время их объединяют.

Старая Нора из Лох-Ломонда – трем маленьким внучкам в один холодный зимний вечер

Прежде чем спуститься к завтраку, Венеция уделила некоторое время осмотру своего ограниченного гардероба. Чтобы показать Грегору, что она не придала значения их случайному поцелую, ей следует явиться в общий зал, смеясь и болтая о всяких пустяках, не обращая на Грегора никакого внимания. А это значит, что она должна надеть свое лучшее платье.

Венеция облачилась в темно-синее платье из достаточно плотной ткани; последнее было кстати, так как ее нижняя юбка порвалась, когда карета перевернулась.

Платье было отлично сшито, подол и рукава украшены маленькими розовыми розочками с крошечными зелеными листочками. Под самой грудью, как то диктовала мода, платье было опоясано светло-зеленой лентой, а изящное кружево окаймляло скромное декольте. Венеция, к сожалению, забыла в спешке сборов к отъезду захватить с собой синие туфельки и зеленую ленточку для волос, но надеялась, что все будет выглядеть отлично.