Навеки твой

– Я не могу позволить ему поступить подобным образом.

– Почему нет? Он мужчина и обязан брать на себя ответственность.

– За чужие ошибки? Нет. Все было бы по-другому, если бы…

– Если бы что?

Если бы он любил ее. Но он не любит. Венеция судорожно сглотнула. И сделала глоток чаю. Бабушка не сводила с нее глаз.

– Ты становишься глупенькой, дорогая моя. Но если бы твоя мать была нормальной женщиной, ты покончила бы со своей девической меланхолией и находилась бы на пути к алтарю.

– Я не хочу идти к алтарю с лордом Маклейном.

– Уверена, что хочешь. Он дьявольски красив, прямо-таки выдающийся образец мужчины. В молодости я сама сходила с ума по таким. В желании нет ничего постыдного, Венеция.

Венеция со стуком поставила чашку на блюдце.

– Бабушка, все женщины в Лондоне готовы броситься Грегору на шею. Я не хочу быть одной из них.

– Забудь о его шее, это не самая интересная часть его тела. – Бабушка усмехнулась, заметив, что Венеция покраснела. – И не разыгрывай передо мной наивную юную леди. Я заметила, как ты смотрела на него, а он на тебя. Это добрый, чистый огонь, тот самый, который в конечном счете разжигает семейный очаг, благодаря этому огню в семье рождаются здоровые, сильные сыновья.

Бабушка проковыляла к окну, держа в одной руке чайную чашку, а в другой свою трость.

– Вы бы лучше сели у камина, – произнесла. Венеция, следуя за старой женщиной. – Не пролейте чай.

– Благодарю за внимание, но я вполне могу удержать в руке чашку с чаем, – отрезала вдова. – Здесь жарко. Открой окно.

– Но…

– Мне что-то нехорошо. Открой окно, пока я не свалилась на пол мертвой.

Венеция вздохнула и открыла окно. В комнату ворвался свежий холодный бриз, стукнув распахнутой ставней.

– Так гораздо лучше, – сказала бабушка, в то время как Венеция задрожала от холода. Старшая миссис Оугилви, прихрамывая, подошла к кровати.

– Скажи, что имел в виду Маклейн, когда сообщил, что неудачно сделал тебе предложение?

Венеция потерла застывшие руки.

– Это не имеет значения. Я не собираюсь выходить замуж при таких обстоятельствах. Если бы… Если бы он и вправду хотел жениться на мне, тогда… Нет, повторяю, это не имеет значения, потому что так подобные вещи не делаются.

Бабушка повертела в руке кисть от покрывала на постели; чайная чашка при этом приняла опасно наклонное положение.

– Мне не нравится этот цвет. Я хотела, чтобы по углам покрывала были пришиты кисти зеленого цвета, но эта упрямая швея отговорила меня. Сказала, что зеленое не подходит к желтому.

Почему вдруг бабушка завела разговор о кистях на покрывале?

– Бабушка, почему вы…

– Ох! – Чай вылился на постель, темно-коричневые подтеки и пятна появились на подушках и покрывале. – Вот проклятие! Я испортила тебе ложе.

В голосе у бабушки прозвучат, как показалось Венеции, некий намек на удовлетворение. Венеция вздохнула и вдруг поняла, что ей очень хочется остаться одной. Она была в полном изнеможении.

– Не беспокойтесь, я попрошу одну из горничных просушить постель, а спать буду на другой половине кровати.

Кровать была огромная, на ней свободно, не мешая друг другу, легко уместились бы четверо. Бабушка дернула шнурок звонка.

– Моя внучка не будет спать на мокрой постели. Ты замерзнешь до смерти, особенно при открытом окне.

– Право же, бабушка, это пустяки. Я могу… Послышался деликатный стук в дверь, и появился Раффли.

– А вот и вы. – Бабушка подошла к двери. – Я пролила чай на постель. Моей внучке нужна другая комната.

Протест Венеции не был услышан.

– Надень халат, дитя мое. Ты не можешь идти по коридорам в таком виде. – Бабушка задержалась у двери. – Раффли знает, где тебя устроить. Я сделала бы это сама, но слишком устала.

– Бабушка…

– Добрей ночи, дорогая. Увидимся во время завтрака.

Венеция снова вздохнула. Возражать бабушке невозможно, незачем и стараться. Появилась горничная, быстро уложила чемодан Венеции заново и отнесла в коридор, где уже дожидался дворецкий. Венеция сунула руки в рукава халата и последовала за дворецким по коридору. Они миновали двери нескольких спален, миновали и Розовую комнату, в которую бабушка велела поместить Грегора.

Венеция не могла не подумать, чем он сейчас занимается. Улегся ли в постель? На мгновение она представила себе, как Грегор ныряет под простыню, разумеется, нагишом. При этой мысли Венецию проняла дрожь.

Раффли остановился перед двойной дверью немного дальше по коридору и отворил ее. Комната оказалась вдвое больше обычной для Венеции спальни в этом доме, уютная и теплая – дрова весело потрескивали в двух каминах. Кровать была накрыта парчовым покрывалом с узором из голубых цветочков, голубые и золотистые подушки так и манили прилечь на них. По обеим сторонам постели горели свечи, бросая блики света на жестко накрахмаленные простыни.

Кресла и канапе стояли возле одного из каминов, пол был устлан толстыми коврами. Широкие двойные двери вели на балкон, с которого открывался вид на парк за домом. Шторы из плотного синего шелка ниспадали до пола, по которому были разбросаны подушки.