Навеки твой

– До тех пор, пока ты не заинтересуешься другой женщиной. Или пока я не встречу другого человека и поверю, что он может по-настоящему полюбить меня. – Она посмотрела на него, и сердце у нее заныло. – Грегор, я долгие годы наблюдала за моими родителями. Несмотря на их столкновения и многие пережитые ими беды, они любят друг друга и верят друг другу так же, как в первый день бракосочетания.

– Наша дружба переживала подъемы и падения. Скорее всего таким же будет и наш брак.

– Брак без любви делает это маловероятным. Но есть и нечто более серьезное, Грегор. Я люблю людей, готова помогать им. А ты нет. Даже во время этого нашего приключения, когда я пыталась кому-либо помочь, ты говорил мне, что не следует этого делать, причем очень резким тоном.

– Люди используют тебя.

– Такое случается, но чаще они просто нуждаются в поддержке. А ты хочешь, чтобы тебя оставили в покое. Мы с тобой слишком разные.

Грегор, насупившись, довольно долго молчал. Потом, устремив на Венецию упорный и твердый взгляд, произнес:

– Любовь решает не все проблемы.

– Верно, и все же она наиболее необходимая составная часть удачного брака. Без нее ничего хорошего не получится.

Грегор повернулся, сделал несколько шагов и вернулся назад.

– Ты только подумай, как здорово мы сможем жить вместе! Мы построили бы самую лучшую конюшню в имении, уверен, тебе это было бы по душе. Стали бы путешествовать. – Грегор широко улыбнулся. – Поехали бы и в Италию, но я не стал бы принуждать тебя заниматься стиркой или обучать бедных детишек.

Венеция тоже улыбнулась, но не слишком весело, и ничего не ответила Грегору. Она подошла к умывальнику и умылась, потом открыла дверцу гардероба.

Грегор наблюдал за ней с серьезным видом и уже не улыбался. Венеция, перебирая платья в шкафу, с раздражением думала о том, насколько они с Грегором сходны в некоторых отношениях и несходны в других. Надев розовое утреннее платье, она присела к туалетному столику перед зеркалом в позолоченной раме. Нашла щетку для волос, причесала и подколола длинные пряди несколькими шпильками. Глянула на себя в зеркало. Лицо такое же, как всегда. Никто бы не сказал, что она провела бурную ночь. Глаза ее наполнились слезами.

– Венеция, иди поешь.

Она обернулась через плечо. Грегор стоял, скрестив руки на груди, и сердито смотрел на нее.

– А потом?

– Не думаю, что существует какое бы то ни было «потом». Ты совершенно ясно выразила свои желания. Если хочешь, я отвезу тебя в Лондон. Я намерен уехать немедленно.

Она поморщилась, услышав в его голосе горькую нотку.

– Нет. Мы привезли сюда мисс Платт и мисс Хиггинботем, а также сэра Генри. Я обязана как-то их устроить до того, как уеду сама.

– Оставь это, Венеция! Они сами могут позаботиться о себе и… – Он вдруг замолчал.

– Грегор, они тоже люди. Такие же, как мы с тобой.

– Они не такие, как мы с тобой. Когда у нас возникают трудности, мы справляемся с ними самостоятельно. А эти люди хотят, чтобы ты все решала за них.

– Не все люди наделены способностью решать собственные проблемы.

– Люди такого сорта никогда не узнают, какими способностями они наделены, если кто-то вес будет решать за них.

– Я не могу допустить, чтобы они совершали ошибки.

Грегор сощурился, и голос его, полный негодования и ярости, прозвучал резко и хрипло, когда он бросил:

– А ведь ты высокомерная женщина!

Венеция уставилась на него в полном недоумении:

– Высокомерная?

– Высокомерная, – повторил он, в свою очередь, глядя на нее… неужели с неодобрением?

– Что ты хочешь этим сказать?

Грегор невесело рассмеялся и покачал головой:

– Твоя тенденция вмешиваться в жизнь чуть ли не каждого знакомого тебе человека, даже за счет твоей собственной, связана вовсе не с тем, что ты хочешь кому-то помочь. На самом деле ты хочешь доказать, что ты лучше, способнее, чем они. Ты просто не веришь, что они в состоянии справиться со своими трудностями.

– Это несправедливо!

– Неужели? Будь я человеком никчемным, ты бы мне не отказала. Но поскольку я вполне дееспособный, сильный мужчина, ты не желаешь дать мне место в твоей жизни.

Щеки у Венеции жарко вспыхнули от этих обвинений.

– Мне жаль, что ты так плохо думаешь обо мне.

– И мне жаль, что ты плохого мнения обо всем мире.

Венеция сжала кулаки с такой силой, что ногти впились в ладони. Злые слезы готовы были хлынуть у нее из глаз.

Проклятие, она не должна плакать.

Но рыдания душили ее. Венеция повернулась и выбегала из комнаты.

– Венеция!

Она услышала оклик, когда бежала по коридору. Сейчас ей хотелось одного: убежать и никогда больше не видеть Грегора.

Подумать только, ей казалось, что она любит его! Он не заслуживает даже дружбы, если смеет обвинять ее в таких… Она вынуждена была остановиться в большом холле, заметив, что двое слуг собираются обратиться к ней. Первым заговорил дворецкий Раффли:

– Мисс, скажите, пожалуйста, вы…

Он не договорил, поскольку обратил внимание на кого-то у нее за спиной и смутился. Грегор выступил вперед и взял Венецию под локоток.

– Нам с мисс Оугилви надо кое-что обсудить. Скажите, есть кто-нибудь в гостиной?

– Да, милорд. Только что приехали несколько гостей, и я был…