Навеки твой. Бастион. Неизвестный партнер

– Вот сволочи! – вырвалось у Карстена, когда Рудольф закончил свой рассказ. – Эти парни прут напролом. Возвращайся скорее домой. Между прочим, мы здесь тоже времени не теряем, хотя пресса все равно обвиняет нас в медлительности. Можешь себе представить нашу пресс–конференцию! Старик в ярости. Албректсен в ярости. Все в ярости. В квартире Гюндерсена ничего не нашли. Фру Холме вернулась вчера из Стокгольма. Она действительно его сестра. Помнишь список, который нам дала соседка Гюндерсена? Никакой читательской цепочкой там и не пахло. Портье в «Стар–отеле» так растерялся, что поведал нам кое–что интересное. Взяли всех, кроме кассирши из универсама, собственно, она не кассирша, а временно работала там одну неделю. Как тебе понравится, если я скажу, что дома у Эдварда Лиена мы нашли ам… Ты меня понял?

Амфетамин?

– Да, да, понял! Продолжай!

– В диванных подушках!

Рудольф живо представил себе грязные диванные подушки с разлохматившейся вышивкой и лопнувшими швами.

– Он впал в буйство. Три человека с трудом удерживали его, пока четвертый вызывал «скорую».

– А похоже на то, что главным был Гюндерсен?

– Трудно сказать. Но брата своего друга он, безусловно, снабжал, это точно.

– Может, всю операцию организовал Эдвард?

– Сомневаюсь. Он никогда не выходил из дому.

– Это проверено?

– Да. Соседи по дому – люди любопытные и к тому же все поздно ложатся спать. Они в один голос заявили, что не видели его уже много лет. Телефонная станция подтвердила, что за последние годы с этого телефона ни разу не звонили. И никаких гостей. Эдвард вообще ни с кем не общался. Пенсию он получал на почте. Мы там были. Эдвард дал брату доверенность на получение пенсии. Эта доверенность лежит на почте.

– Значит, один раз Эдвард все–таки выходил, когда оформлял свою доверенность, – заметил Рудольф. – Как думаешь, что еще могло заставлять его выходить из дому? Мне уже не верится, что он такой домосед, каким прикидывается.

– Это мы проверим, не беспокойся! Между прочим, небезызвестный тебе Уле переехал вчера к Каю и Мартину Ронемам. Во всяком случае, он прибыл туда вчера вечером с тяжелым чемоданом и с тех пор не выходил из дому.

– Ладно. Я позвоню тебе, как только что–нибудь выяснится насчет нашего отъезда, – сказал Рудольф и уже собирался дать отбой.

– Подожди! – крикнул Карстен. – Если не забудешь, передай от меня привет Лиллиан Бек, – равнодушно сказал он и положил трубку.

После телеграфа Рудольф взял такси и поехал в больницу Святой Марии Магдалины.

Там он прежде всего попросил разрешения повидать Харри. Сестра замялась:

– У него сейчас синьор Кантагалли. Может, вы немного подождете? – Она предложила ему сесть. – Я думаю, синьор Кантагалли уже скоро уйдет. Он беседует с больным… – она сверила свои часы с большими стенными часами, – уже сорок пять минут.

Ну и хитрец же этот Кантагалли!

– А можно мне тем временем проведать синьору Халворсен?

Он чуть не произнес ее фамилию на итальянский лад, проглотив начальное «х».

– Третий этаж, палата триста четырнадцатая.

Рудольф поблагодарил, поднялся по лестнице и, борясь с одышкой, остановился перед дверью с табличкой «314». Нет, тому, кто хочет похудеть, в Италии нечего делать: спагетти, равиоли, лазанья, пицца…

Фру Халворсен сидела в постели. Увидев Рудольфа, она радостно улыбнулась.

– Почему я здесь? Что со мной? Я ничего не помню. – Она обеими руками сжала его руку. – Я отравилась, да?

– Вы отравились, – ответил он. – А как вы сейчас себя чувствуете?

– Превосходно!

– Что вы вчера делали в мое отсутствие? Расскажите мне все по порядку.

– Ничего особенного. Я легла спать и спала, пока меня не разбудил стук в дверь. Мне принесли целый поднос еды. Я выпила немного вина. – Она взглянула на Рудольфа. – Может, мне от него стало так плохо?

– А потом? – спросил Рудольф, не отвечая на ее вопрос.