Навеки твой. Бастион. Неизвестный партнер

– Она все отрицает. Но это ненадолго. Мы уже сейчас можем восстановить ход событий. – Хамре поднял руку и стал по пальцам перечислять: – Пункт 1: Юнас Андресен приходит домой. Он либо звонит в дверь, либо открывает своим ключом. У него был с собой ключ от квартиры. Пункт 2: Венке Андресен открывает дверь, держа в руке банку с вареньем, или она приходит из подвала с банкой варенья сразу после того, как он либо вошел, либо позвонил в дверь. Бежала она потому, что увидела дверь открытой, как она сама об этом говорит. Тогда еще трупа не было, поскольку – пункт 3: она ударила его или бросила в него банку. Почему? Этого мы пока сказать не можем. Пункт 4: он пытается защищаться или просто ударяет ее, в любом случае она хватает нож и наносит ему смертельную рану. Она наносит ему несколько ударов ножом. Пункт 5: она в панике и пытается скрыться, но по дороге приходит в себя и бежит обратно в квартиру – и тогда–то ты и видел ее, Веум. Пункт 6: она зовет на помощь. Дальнейшее тебе известно.

– Да, но… – начал я, – у нее не должно быть такого ножа. Женщины типа Венке Андресен не имеют таких ножей.

– Конечно, нет. Это единственный пока еще не выясненный пункт. Но схема ясна, и все улики четко подтверждают это. У меня нет никаких сомнений, Веум, в том, что Венке Андресен убила своего мужа позавчера во второй половине дня, около четырех часов.

– Могу я поговорить с ней? – спросил я.

Он внимательно посмотрел на меня.

– Ей не разрешены ни переписка, ни свидания. Единственная возможность – договориться с адвокатом Смитом. Но в любом случае нужно получить разрешение властей. С другой стороны, я бы предложил провести новый допрос прямо завтра. А поскольку почти все доказательства собраны, я не буду настаивать на продлении запрета на переписку и свидания.

– Завтра будет слишком поздно, – сказал я.

– Почему? Слишком поздно для чего?

Я пожал плечами и развел руками. Мне нечего было ему ответить. У меня не было сколько–нибудь убедительных доказательств или разумных аргументов. У меня было просто ощущение, которое могло оказаться ошибочным, но я верил, что Венке Андресен не убивала своего мужа.

Я поднялся. Тут же зазвонил телефон. Хамре снял трубку и сказал:

– Одну минутку. – Он улыбнулся мне, как бы извиняясь, и кивнул в сторону двери.

– Увидимся на суде, – сказал он.

На пороге я остановился и секунду простоял в раздумье, но так и не нашелся что сказать. Я вышел, плотно закрыв за собой дверь.

31

Контора адвоката Верховного суда Паулюса Смита располагалась на площади Торгалменинг. Внутренняя отделка кабинетов почти не изменилась с 20–х годов. Темно–коричневые стены, темно–зеленые шторы. Пол, выложенный светлыми и темными паркетинами, напоминал замаскированную шахматную доску, королем на которой был Паулюс Смит, а я чувствовал себя если не пешкой, то конем – шаг вперед и два в сторону. Единственное, что изменилось, – это секретарши (по крайней мере одна из них) и пишущие машинки. Машинки стали электрическими, а секретарши более доступными.

Их было две. Одна – пожилая седая женщина с пышным бюстом под светлой блузкой, в темно–серой, сужающейся ниже колен юбке, наверняка сшитой в конце 1940–х годов. Другая молодая, лет тридцати, темноволосая с прямым пробором и в больших очках в темной оправе. Как только я вошел, обе женщины глянули на меня, как совы из клетки. Старшая в этот момент возилась в сером шкафу с архивами. У нее был вид человека, застигнутого на месте преступления. Молодая сидела за пишущей машинкой. Руки ее были в готовности подняты над клавишами, но она не печатала, и взгляд у нее был выжидательный.

Слово взяла пожилая. Она вытащила руки из шкафа и поглядела на них так, будто только что окунула их в грязную воду.

– Чем могу быть вам полезной, молодой человек?

Меня всегда влекло к женщинам, называвшим меня «молодой человек». У меня тут же появлялся соблазн величать их «старушка», но я никогда этого не делал. Это непозволительно в той среде, где я вращаюсь (если допустить, что я вообще где–либо вращаюсь).

– Я бы хотел поговорить с господином Смитом.

Именно слово «поговорить», по ее понятиям, было самым подходящим для данной ситуации. Она закрыла один глаз и поверх очков посмотрела на меня другим глазом. Очки были без оправы со стеклами–половинками.

– Вам назначено время?

– Нет, но… – начал я.

– Тогда об этом не может быть и речи. Адвокат Верховного суда очень занятой человек. Вы можете поговорить с одним из его…