Навеки твой. Прощай (СИ)

Впрочем, была в его словах и своя логика. Он не знал Леру. Не знал, какая в ней живет сила. И не понимал, на что она способна. Отец ошибался в ней, как и подавляющее большинство окружающих Леру людей. Считая нежной трепетной ланью, тогда как за этой картинкой пряталась совсем другая личность.

Интересно, понимал ли сам Исаев, с кем имеет дело? Изучил ли он ее за пятнадцать лет брака так глубоко, как изучил он сам? Таиру, например, для этого понадобилось совсем немного времени. Всего один случай. Он зажмурился, позволяя воспоминаниям утащить его в тот самый далекий день…

Как он и думал, в новой школе его приняли неохотно. Точнее, как? Вообще не приняли. В спину летели насмешки и обидные прозвища. Его задирали в коридорах и на уроках физры, ему плевали на стул и однажды даже засунули в портфель дохлую крысу. В их мажорной школе он был изгоем. Правда, никто не решался вступить с ним в открытое противостояние. Наверное, уже тогда они понимали, что могут получить отпор. Было в нем что-то дикое… То, что проглядывалось даже сквозь маску полнейшего безразличия, с которой он сносил все нападки. А может, помог слушок о том, что он с успехом занимается в секции единоборств. Кто знает?

Возможно, прогнись он, сломайся – его бы не стали и дальше прессовать. Но это было не в характере Таира. Нападки он сносил с таким достоинством, что этим вызывал к себе еще большую агрессию. И где-то через пару недель его подкараулили за школой.

На смену дождям в тот день пришло яркое солнце. Тонкие золотые лучи насквозь пронизывали выжженные за лето потемневшие кроны деревьев и, уходя вниз, касались самой земли. Была большая перемена. Ребятня высыпала в школьный парк. Дети помладше скакали в классики и резиночку, старшеклассники, спрятавшись за пищеблоком, смолили. Кто-то помчался в соседний киоск купить заполонившую прилавки дрянь вроде Сникерсов и жвачки. А Таир ушел максимально далеко ото всех в надежде побыть одному. Да не сложилось…

Его окружила толпа. Ну, и началось:

- Ну, че, черномазый? Все еще такой смелый? – толкнув его в грудь, поинтересовался толстый, как хряк, сынок одного из замминистров.

- А ты, я смотрю, смелый, только когда за спиной толпа? – вздернул бровь Таир и даже улыбнулся. И ведь понимал, что сейчас выгребет, но был готов сражаться. Выстоит, насколько хватит сил. А там будь что будет. Конечно, толстый рассвирепел. Бросился на него – да не тут-то было. Таир отступил немного, чуть отклонился в сторону, и тот, пролетев мимо, едва не врезался в организованный жаждущими крови зеваками круг. Кто-то засмеялся. Кто-то вытолкнул толстяка в центр. Тот встряхнул тяжелыми кулаками и попытался достать Таира еще раз. Толпа орала:

- Бей! Бей! Бей…

Дети очень жестоки, знаете? Особенно, если кто-то среди них выделяется.

Понимая, что толстяку не справиться, в круг вошли еще двое пацанов, демонстративно сбросив форменные пиджаки с эмблемами. Отбиваться стало сложнее. Хлынула первая кровь, а на ее запах, как шакалы, подтянулись и другие мальчишки, которым он тоже отчего-то встал поперек горла. И вот тогда, уже лежа на земле, он ее и увидел. Лея ворвалась в круг как ангел мщения. Светлые волосы, аккуратно убранные под обруч в красную клетку, развевались на ветру, голубые глаза метали искры. Ноги в высоких гольфах тонкие, как у цапли… И вся она такая же хрупкая, ломкая... Но непобедимая. Она налетела на его обидчиков как фурия. Дезориентировав их. Она пиналась, кусалась и царапалась, как дикая кошка. Компенсируя отсутствие опыта в драках не абы каким энтузиазмом. За то время, что они провели вместе, Таир видел ее разной. Она удивляла его и сбивала с толку, восхищала и заставляла смущаться тех чувств, что он некоторое время не понимал. Но в тот момент, когда она, беснуясь, ворвалась в самый эпицентр ада, чтобы только его защитить, все как-то сразу встало на свои места. И он понял, что влюбился. И что это не пройдет никогда. Осознав это, Таир улыбнулся, сплюнул на землю красную от крови слюну и, медленно опираясь на землю одной рукой, поднялся, чтобы встать с ней плечом к плечу. Но как раз в этот момент на крик прибежали учителя, и все закончилось…

- Уваров! Немедленно к директору! Касьянов? Пустовалов? Ну, кто еще в этом участвовал?

- Я!

- Лерочка… Ну, что ты? Это все мальчишки и…

- Вы спросили, кто в этом участвовал? Я!

- Не надо, Лей… - шепнул Таир. - Тебе ж влетит!

Ее губы задрожали. Но она упрямо на него уставилась и только выше задрала нос. И никогда… никогда она не жалела о том, что сделала. Хотя отец и устроил ей разгон. Таир своими ушами слышал, как тот орал так, что стены дрожали.

Словом, характера и смелости Лее было не занимать. Зря ее считали мягкой и покладистой. Там, где это было нужно, она могла постоять за себя. И за него… За него никто и никогда больше не вступался с таким отчаянием. Или прав был отец, и с тех пор многое изменилось? Неужели жизнь действительно могла так ее сломать? Выяснить это можно было только одним путем.

- Ты все еще собираешься пойти на тот долбаный бал?