Навеки твоя Эмбер. Том 2

Они все трое спустились по лестнице в детскую, где у Сьюзен шел урок танцев. Его вел эксцентричный француз, и как раз, когда они вошли, девочка топала ногой и громко в ярости кричала на учителя. Сначала она не узнала брата: ведь когда он уехал, ей было всего два с половиной года, но вскоре они уже весело болтали и обменивались новостями. Эмбер удалила из комнаты слуг, и они остались вчетвером.

Хоть Брюс и стал взрослым, он не мог удержаться от искушения похвастаться: ведь он жил теперь в новой великой стране, дважды выходил в океан под парусом, скакал на собственной лошади по плантации вместе с отцом, учился управлять парусами и как раз перед отъездом в Англию подстрелил дикую индейку. Но Сьюзен не сдавалась.

– Подумаешь! – презрительно сморщилась она. – Невидаль какая! Зато у меня два папы!

Брюс удивился, но лишь на мгновение.

– Меня этим не удивишь, мисс. У меня у самого две мамы!

– Врешь, негодяй! – вскричала Сьюзен.

Это все закончилось бы ссорой, но в этот момент Эмбер и Брюс предложили им поиграть всем вместе.

После этого она стала часто видеться с лордом Карлтоном, и он приходил даже без сына. Обычно он оставался с Эмбер на час-два и не особенно стремился соблюдать конспирацию, поэтому Эмбер решила, что брак не настолько изменил его, как она того опасалась.

Наконец она настолько осмелела, что спросила его однажды:

– Что, если Коринна узнает про нас?

– Надеюсь, не узнает.

– Ведь сплетни распространяются здесь, в Уайтхолле, как чума.

– Тогда, я надеюсь, она не поверит.

– Не поверит? Боже, ты считаешь ее столь наивной?

– Она не привыкла к нравам Лондона. Она сочтет эти сплетни просто злыми пересудами.

– А если – нет? Что, если она спросит тебя?

– Я не стану лгать ей. – Он нахмурился. – Послушай, вертихвостка, если я узнаю, что ты замешана в этом деле, то я…

– То ты – что?

Ее глаза сверкали, губы улыбались. Она скатилась по кровати, обняла его, прижавшись грудью к его плечу. Они поцеловались. Коринна перестала для них существовать.

С течением времени уверенность Эмбер возрастала: хоть он и сказал, что любит Коринну, она поняла, что он любит и ее не меньше. Их объединяло столь многое, столько было пережито вместе, сохранилось так много воспоминаний – они хранились в сердце и навсегда останутся там, Эмбер была убеждена в этом. Она начала считать жену Карлтона просто помехой, досадной неприятностью, и даже красота Коринны не вызывала у нее такого страха, как прежде.

Как Эмбер и предполагала, ее свидания с Брюсом не долго оставались тайной. Конечно, и Букингем, и Арлингтон узнали об их встречах с самого начала, и хотя Карл никогда не упоминал об этом, он тоже, несомненно знал, но у остальных джентльменов были дела поважнее, чем любовные похождения леди. Придворные же дамы только этим и жили.

Не пробыли леди и лорд Карлтон и месяца в Лондоне, как графиня Саутэск и Джейн Миддлтон нанесли Эмбер визит однажды утром и встретили лорда Карлтона, когда тот как раз выходил из дома Эмбер. Он поклонился им обеим, но, несмотря на нежно-томный взгляд миссис Миддлтон и попытку Саутэск завязать шутливый разговор, извинился и быстро отошел.

– О, ну конечно, милорд! – попыталась задержать его своей болтовней Саутэск. – Конечно же, идите. Клянусь, репутация ни одного джентльмена не может быть в безопасности, если он выходит из спальни ее милости до полудня!

– Ваш покорный слуга, мадам, – ответил Брюс, еще раз поклонился и зашагал дальше.

Миддлтон проводила его глазами и надула розовые губки:

– Боже, как он красив! Клянусь, он самый красивый мужчина на свете!

– Я же говорила! Говорила же! – радостно заверещала Саутэск. – Он ее любовник! Пошли узнаем…

Когда они вошли, Эмбер принимала ванну – в большом мраморном сосуде, установленном на ковре посреди комнаты. В воду было добавлено молоко ослицы для цвета, а нижняя часть ванны была закрыта покрывалом из белой лисы, скрывавшей тело Эмбер от талии и ниже. В комнате толпились торговцы, и все говорили разом, без умолку трещала мартышка, кричал попугай, лаяли собаки. Рядом с Эмбер стоял высокий светловолосый евнух – последнее модное приобретение. Евнуху было не больше двадцати пяти. Он был одним из многочисленных матросов, которых алжирские пираты захватывали в плен, а потом кастрировали и продавали в Европу для украшения домов знатных дам..

– Нет, – говорила тем временем Эмбер. – Я это не возьму! Цвет совершенно отвратительный! Я просто не смогу носить такое!..

– Но, мадам, – возразил торговец, – ведь это самый модный оттенок, я только что привез ткань из Парижа, она называется «констипасьон». Клянусь, мадам, последили крик моды.

– Мне все равно, не желаю быть похожей на раздутую сабинянку. – Она не видела, когда гостьи подошли к ней, и вскрикнула от неожиданности: – О Боже, леди! Вы напугали меня!

– В самом деле? Мы не хотели застать вас врасплох, ваша милость. Вы, верно, размечтались.

Эмбер улыбнулась и дунула на мыльную пену.

– Наверное, вы правы. А вы все можете уходить… – приказала она торговцам. – Ничего больше я сегодня не покупаю. Герман… – она взглянула на евнуха через плечо, – брось-ка мне полотенце.