Навеки твоя (СИ)

И я замолчала: прикусила язык, сладко стонала, изнывая от его откровенных ласк, дала Эмилю утолить долгий голод. Сейчас нам хорошо, пусть так и будет. Мы уже другие. Взрослые, опытные и обожженные. У нас время только до рассвета и не знаю, что потом. И мне все равно, чем это закончится, я хочу быть с ним.

Рассказать правду можно позже… Или не говорить никогда. Сейчас Эмилю не нужны слова. Ему нужны действия.

Я не дала развести себе ноги, хотя дорожка из поцелуев спустилась к низу живота. Уперлась в плечо, заставив привстать. Эмиль вопросительно взглянул на меня, но поддался. Я чувствовала: эти полгода он думал обо мне. Мечтал, как войдет в наш дом и займется со мной любовью.

И я могу ему это дать. Губами я нашла его член и постаралась взять поглубже. Закрыла глаза, самозабвенно пытаясь доставить ему удовольствие — я еще помнила, как. И поняла, что хорошо справляюсь, когда Эмиль запустил пальцы мне в волосы и подался вперед бедрами, вынуждая лучше стараться. Он сидел на краю кровати, наблюдая, как я сосу, но не дал закончить. Подхватил под мышки, швырнул на постель и накрыл собой. Утопая в постели под его тяжестью, я вцепилась ему в спину. Он плавно проник в меня, а затем потерял разум — словно за одну ночь пытался наверстать полгода. Все что я могла — вогнать ногти ему в спину, раззадоривая его сильнее, и беззвучно орать от наслаждения.

Он для этого меня сюда привел. Чтобы измять остывшую постель в нашей спальне.

— Маленькая моя, — прошептал он, когда все закончилось. — Я столько тебя искал…

Тонкая простынь прилипла к вспотевшему телу. Эмиль привстал, убрал волосы от моего лица и в первый раз за вечер улыбнулся. Эта улыбка — как драгоценность. Я редко ее видела…

Обнявшись, мы перевернулись на бок. Гладили друг друга, смотрели в глаза, самозабвенно целовались. Горячие тела, крепко прижатые друг к другу, приковывали меня к реальности. Убеждали снова и снова: он здесь. Мне хотелось трогать его каждую секунду, чтобы убедиться — не исчезнет, не растает, как морок…

И совсем не хочется говорить. Кому нужны слова.

Я хочу вечность лежать рядом с ним. Я хотела этого, когда он был мертв, и хочу сейчас. Эмиль крепко обнял меня и я, как уставшая кошка, доверчиво прижалась к широкой груди. Глухой ритмичный стук… Его сердце билось под ухом, сладко меня баюкая.

Если проснусь и не увижу его, я сойду с ума.

Пробуждение было быстрым — словно из-под воды вынырнула. И сразу же схватила руками воздух рядом. Села, озираясь и прищурилась на серый свет, который лился из-за плотных штор.

Одна в спальне…

Но постель смята. Я сжала простыню в горсть, вдохнула запах — запах мужской туалетной воды и пота моего мужа. Встала и как есть, голая, прошла по дому.

Судя по солнцу в окнам, около полудня. Эмиля нигде нет, но я уже знаю — это был не сон. И то, что мы творили ночью — тоже. Он был в кабинете, сидел за столом и неторопливо читал дневник, разложив на столе не скрепленные листы.

Эмиль не заметил, что я стою на пороге.

— Положи на место, — тихо попросила я. Голос непослушно осип.

Он поднял глаза. Боже, в них было все: мой рай, мой ад.

— Что это? — он взвесил дневник на ладони.

Предательски сжалось в груди — он ведь прямо в сердце читал. Там слишком откровенные чувства даже для Эмиля, слишком безумные. Но я смело смотрела в глаза: не твое дело, так хотела сказать, только горло перехватило.

— Положи, — повторила я.

Собрав листы, он вложил их под обложку и аккуратно передвинул дневник на край стола — твое. Я не знала, как продолжить. Не знаю, что спрашивать и стоит ли… Я даже дышу еле-еле. Полуденное солнце накинуло ему годы. Лучики у глаз стали глубже и складка между бровями тоже. Он смотрел как-то иначе, словно через призму прочитанного что-то новое во мне открыл.

Эмиль поднялся и я увидела, что на нем брюки. Тело еще подтянутое, сильное, но не юнца, а взрослого, матерого мужчины. Эмиль подошел, обнял меня и за затылок прижал к груди.

— Девочка моя, — он поцеловал макушку, пальцами, как гребнем прочесывая волосы. — Я больше тебя не оставлю.

Я плотно прижалась влажной от слез щекой. Расслабленно обняла его, слабая от эйфории.

— Эмиль… Зачем?

Это все, что я смогла спросить: зачем? Ты же все прочел — зачем ты бросил меня в этот ад одну?

— Я не мог по-другому, — он заглянул мне в глаза. — Дина, будь у меня выход, я бы так не поступил! Только так можно было завязать с этим дерьмом. Черт возьми, маленькая, я крупно ошибся… и не один раз. Я это делал ради тебя и ребенка. Прости. Никто бы не поверил, что я сдох, если бы ты исчезла вместе со мной. Нас бы искали.

Конечно. А так весь город видел, как я вою на могиле. Любой скептик бы поверил. Я — и то поверила.

— Иван, — забормотала я, у меня была запоздалая реакция, начало трясти.

— Мы поменялись местами на парковке. Я узнал, что он работает на Бестужева, сливает нас. У него перелом пальца был, шрамы после службы. Кандидатура идеальная. Убедил его, чтобы он сыграл меня на встрече.