Навеки ваш, Дракула...

Мне удалось наконец забежать под могучие кроны деревьев, и там, в относительной тишине, я мог слышать завывание ветра на открытом пространстве лощины и вверху, где облака едва не касались верхушек кипарисов. Мало-помалу хмурь и чернота пурги сменились хмурью и чернотой ночи. Буря утихла, и только злой ветер гулял еще порывами в темноте. В ту минуту я вновь обратил внимание на отдаленный вой, который, казалось, не прекращался ни на минуту во время всех последних часов.

То и дело в угрюмых облаках мелькала луна, и при ее свете я получал возможность оглядеться. Укрытый за кронами кипарисов и тисовых кустарников, я видел, что снегопад почти иссяк. Скоро я уже мог выйти на открытое пространство и обозреть преображенные бурей окрестности.

Вот, кажется, началась и деревня. Я обходил один за другим разрушенные временем дома и думал найти среди них хоть какое-нибудь более или менее годное прибежище на ночь. Через несколько минут я уперся в низкую кирпичную стену, опоясывающую какую-то площадку. Немного походив вокруг, я нашел вход. Здесь кипарисы образовали своими стволами почти правильной формы аллею, которая вела к темной квадратной громаде, являвшейся, по-видимому, каким-то зданием.

В тот самый момент, когда я уже собирался получше рассмотреть строение, тучи закрыли своей массой луну и мне пришлось продвигаться вперед в кромешной темноте. Ветер опять усилился и холодными струями обтекал меня со всех сторон. Я осторожно шел вперед и дрожал от холода. И надеялся, что это здание надежно укроет меня от всех причуд разгулявшейся природы, а потому не останавливался, даже, если приходилось прокладывать путь в темноте на ощупь.

Вдруг всякие звуки пропали, словно их и не было. Я остановился, прислушиваясь. Буря окончательно утихла. И только тогда я обратил внимание на то, как бешено у меня колотилось сердце. Впрочем, вместе с природой, начал успокаиваться и я.

Однако покой мой длился лишь минуту, пока из-за туч не выглянула луна и не осветила пространство передо мной. Я стоял посреди старого заброшенного кладбища, где деревья были вперемешку с могильными плитами и крестами. Прямо передо мной возвышалась та самая квадратная громадина, которую я вначале принял за дом. Это был огромный мраморный склеп, белый и сверкающий, как и снег вокруг него.

Буря, как оказалось, не ушла, а только притаилась до поры и теперь возобновилась с новой силой. Ветер с ноющим шумом носился меж могил. Опять донеслись звуки отдаленного рычания или воя. От потрясения я едва держался на ногах, холод сковал мои члены и добрался, казалось, до самого сердца. Я стоял перед скорбным памятником из чистого мрамора, а вокруг бушевала буря, завывал ветер и тускло светила луна...

Завороженно глядя на склеп, я приблизился к нему, чтобы рассмотреть все вблизи. Найдя массивную дорическую дверь, я прочел на ней немецкую надпись:

ГРАФИНЯ ДОЛИНГЕН ФОН ГРАТЦ

ИЗ СТИРИИ

ПОСЛЕ ПОИСКОВ ОБНАРУЖЕНА МЕРТВОЙ

1801 г.

На крыше склепа – он был сложен из нескольких огромных кусков мрамора – выделялся железный столб или просто острый выступ. На нем я разглядел фразу, начертанную русскими буквами:

«Движения мертвых быстры»

Все это настолько жутко и сверхъестественно, что я почувствовал необыкновенную слабость в ногах. В ту минуту я впервые пожалел о том, что не послушался малопонятных, но искренних советов Иоганна. Внезапно меня пробила мысль, подводящая логический итог всей этой мистике и ужасу. Вот она, Вальпургиева ночь!

Вальпургиева ночь, когда – согласно преданиям миллионов людей – дьявол покинул свою преисподнюю и поднялся на землю, когда отворились гробы и могилы и мертвые вышли из них... Когда на пир сошлись и слетелись все злые силы земли, воды и атмосферы. Кучер до смерти боится именно этого места! Этой заброшенной неизвестно сколько лет назад деревни! Это здесь совершались самоубийства, и это здесь я – совершенно один. Беззащитен. Полузанесен снегом. Дрожу от нестерпимого холода. С тоской смотрю на вновь собирающиеся тучи. Мне потребовалась вся моя философия, вся вера, все мужество, чтобы не потерять голову от ужаса.

Самый настоящий ураган обрушился на меня с неба. Земля дрожала так, как будто по ней прогоняли тысячные табуны лошадей. Однако на этот раз шквальный ледяной ветер сопровождался не снегом, а градом. Увесистые камни хлестали об землю, словно пущенные из пращи. Кипарисы уже не могли обеспечить человеку безопасность. Я попытался забежать под одну из крон, однако скоро вынужден был покинуть ее, увешанный сломанными градом ветвями. Камни хлестко бились о стены склепа и стволы деревьев и с воем проносились вокруг меня. Убежищем в моем положении мог послужить только... склеп. Только за его массивной бронзовой дверью я мог спастись от урагана.