Наверху

— Ты думаешь? — помрачнел Священник.

— Еще бы! Одного не пойму: для чего им понадобилось устраивать эту охоту. Да и Горожане ведут себя странно — нет, чтобы высадить новичка… — он замолчал, вглядываясь в скользящие среди пучков травы фигуры, и с каждой секундой его вид становился все более мрачным…

Копье со свистом мелькнуло в воздухе и впилось в борт, пригвоздив к нему лапу водителя. Короткий вскрик заставил Узкую Голову повернуться — этого было достаточно, чтобы в сторону летательного аппарата метнулось несколько тел, выросших словно из-под земли.

— Бежим! — завопил водитель, корчась от боли и стараясь вновь завести только что отключенный мотор целой лапой. Когда ему это почти удалось, на лапу обрушилась спина отскочившего Узкой Головы; следующее копье, поднявшееся почему-то с противоположной стороны борта, довершило дело, впившись водителю глубоко в грудную клетку. Все же включить мотор ему удалось: хитин смягчил удар, и водитель перед смертью успел проделать несколько судорожных движений.

Летательный аппарат тряхнуло, мотор заурчал, но тут же заглох, впившись лопастями в вытянутое из кабины тело водителя.

— Остановитесь! — закричал кто-то со стороны. — Прекратите это безобразие! Вы слышите?

К Охотникам со всех ног мчались две светлые фигуры, одна из которых, казалось, принадлежала ребенку…

Третье копье нацелило свое жало в Узкую Голову, но тот вовремя нагнулся, в то время как третий Горожанин ухватился за проносившееся мимо древко — к счастью, копье было брошено не с максимальной силой. Почти сразу же летательный аппарат тряхнуло снова — и на этот раз сильнее: по меньшей мере двое Охотников одновременно заскочили на плоскости и перевалились в кабину.

— Остановитесь!

Забыв об опасности, Священник налетел на одного из Охотников и повис на нем, сковывая движения.

— Стойте! — кинулся под ноги Двум Пятнам Все Равно, и тот грохнулся на него, придавливая к земле. В катере третий Горожанин неумело замахал копьем в воздухе, опуская его край на головы нападавших, как простую дубинку. Узкоголовый ухитрился вырвать торчащее в борту Оружие вместе с частью лапы водителя, и только это позволило хоть как-то сравнять силы — Младший уже тоже залезал в передний отсек кабины.

— Прекратите! — продолжал кричать Священник, чувствуя, что еще немного — и противник сбросит его, чтобы тут же прикончить сжимаемым в лапах Оружием. Два Пятна свое копье выронил, и теперь карлик быстро-быстро двигал ногами, стараясь отпихнуть древко куда-нибудь подальше…

Полосатая тень возникла в разгаре свалки. Одинокий не стал нападать сразу: ему было достаточно остановиться возле борта летательного аппарата и издать свой вой, который невозможно было спутать ни с чем иным.

Наверное, и взрыв бомбы не вызвал бы такого отрезвляющего эффекта. Все замерли, поворачиваясь в сторону зверя.

Одинокий казался гигантом: в сидячем положении его голова возвышалась едва ли не на уровень откинутого стекла кабины.

— Зачем? — первым пришел в себя Священник. Он отпустил своего противника и направился к зверю; в его словах звучал легкий упрек, словно вмешательство Одинокого сильно его огорчило. — Ну кто тебя просил? Я же сказал тебе: лежи и отдыхай… Мы бы и сами разобрались между собой. Тебе просто рано заниматься такими делами…

Наверное, он и не догадывался, какое впечатление произвела его речь на Охотников: не боявшиеся клыков и смерти, они были потрясены той необъяснимой, как им казалось, властью, которой Священник обладал над зверем. Что же касается поисковой группы — то их потрясение и так было достаточно велико, чтобы они могли думать о таких подробностях. Нападение, явление зверя — вот и все, что они осознали в тот момент.

Щупальце Священника вытянулось вперед, простираясь к полосатой шерсти, — и зверь покорно лег к его ногам, мигнув зачем-то круглым красноватым глазом, будто хитро, по-заговорщицки подмигнул.

— Эх ты, — погладил его Священник и вдруг ощутил легкий трепет: ему почудилось вдруг, что зверь ра-зыграл эту сцену нарочно.

У Одиноких нет вожаков. У Одиноких вообще никого нет. В них не может быть заложена программа подчинения кому-либо. Этим поведение полосатых гигантов и отличалось от поведения других зверей. Но что можно было утверждать об их этологии, если таковая не вызывала ни у кого настоящего интереса? Все, что было известно об Одиноких, имело всегда непосредственное практическое значение: когда их лучше ловить, когда они наиболее активны, когда спариваются… Но ни одному из исследователей, похоже, не приходило в голову узнать, насколько умны эти опаснейшие из существ.

— Спасибо тебе… брат, — чуть слышно прошептал Священник, стараясь дать почувствовать неожиданному помощнику свою благодарность. — Спасибо…

Он погладил Одинокого еще раз и медленно поднял голову.

Все Охотники стояли перед ним униженные и готовые подчиниться, а из летательного аппарата робко тянулись головы недоумевающих Горожан.

— Чудо! — выдохнул Два Пятна. — Он святой!

— Да что вы… нет… — засмущался Священник, поворачиваясь к нему.