Наверстать утраченное (СИ)

И началось: шум, смех, музыка… Люди веселились, угощали друг друга, поздравляли с днем Земли и желали всем близким счастья и спокойствия. Северус пил вкусное вино и вдруг с удивлением поймал на себя на том, что улыбается, если его в очередной раз хлопают по плечу мужчины, а женщины и девушки звонко целуют в щеку. Поистине особенное место и время — как будто есть только здесь и сейчас, и он, Северус, родился в этот миг и только для этого мига. Когда внезапно разговоры смолкли, за главным столом поднялась красивая ведьма, возрастом чуть старше Елены, и низким голосом затянула песню. К ней присоединилась Елена и другие старейшие, сидевшие на почетном месте. Невозможно было разобрать слова, и в то же время все казалось совершенно понятным и естественным — словно мир начал песню жизни, а они всего лишь подхватывали строку за строкой. Постепенно дух единства коснулся всех, и Северус вдруг понял, что и сам поет. Сидящая рядом с ним в белом платье Гермиона взяла его за руку и прижалась к плечу. И тоже пела. Пространство полнилось их голосами, и, казалось, сама Земля благосклонно слушает их. Миг жизни.

Когда песня закончилась, несколько секунд царила тишина, а потом воздух взорвался звуками задорной музыки. Девушки вскочили и завели хоровод у костра, утягивая в свой круг то одну, то другую ведьму. Совсем молодая девочка подскочила к Гермионе и, надев ей на голову венок из одуванчиков, потянула за собой. Гермиона не сопротивлялась, и вот уже она в ряду таких же красивых молодых ведьм, они весело кружатся, смеются и обнимаются. Северус любовался ею, не отдавая себе отчета в том, как горит его взгляд и сколько в нем горечи и жажды. Внезапно Гермиона взглянула прямо на него, и он словно очнулся.

На что он ей?

Он отвел глаза, а потом встал и побрел прочь, подальше от костра, в темноту. Елена сказала правду: он выжжен, он — как пустыня. Не осталось чувств, только тоска, которую ничем не уймешь. Он чужой здесь, среди людей, полных жизни. Северус прижался лбом к дереву за пределами луга. Он не живет, а просто влачит дальше земное существование. О каком предназначении можно говорить? Лучше бы он сдох тогда.

Вдруг он услышал торопливые шаги за спиной и запыхавшийся голос Гермионы:

— Северус…

— Уйди, — глухо сказал он. — Зачем вы спасли меня? Кому я нужен, для чего?

Она обняла его за талию, прижавшись лицом к его спине, и зашептала:

— Глупый, запутавшийся принц-полукровка. Ты нужен жизни, ты нужен миру. Ты же слышал и пел песню, как ты можешь говорить так после этого?

Он не разбирал слов, лишь ощущал влажный жар, который расходился от того места, куда она шептала. В ушах вновь зазвучала песня, и теперь он понял, о чем они пели — о перерождении, о вечной надежде, о всепрощении. Он резко освободился из объятий Гермионы, повернулся и опустился на колени, уткнувшись головой ей в живот. Песня переполняла его, магия текла сквозь него, и он словно заново наполнялся жизнью. Гермиона гладила его волосы, перебирала пряди и все шептала:

— Забудь обо всем, сейчас есть только мы, мой бедный, исстрадавшийся принц. Я напою тебя жизнью, я заполню тебя и приму твою слабость, заберу твои беды и боль, только доверься мне и не отталкивай. Ты нужен мне. Мой хороший, мой слабый, нежный, храбрый мужчина…

Северус застонал. Извечная сила женщины, природной ведьмы. Он поднял голову и вновь наткнулся на тот взгляд, которым она смотрела на него в госпитале. Как он мог бегать от этого? Мир, сама Вселенная прощали его, предлагали ему второй шанс, наполняли магией и огнем. Он дрожал и тянулся вверх, к губам Гермионы, а она наклонялась к нему — щедрая, теплая, жаждущая. Краем сознания Северус успел отметить, что все-таки поднялся с колен, подхватил ее на руки и понес к дому Елены. И когда их окутал уже знакомых аромат трав, он уложил Гермиону на кровать, освещенную луной, и погрузился в мир прикосновений, жаркого шепота, возрождения, любви и волшебства. Ибо женщина, как он теперь чувствовал своим новым инстинктом, есть сама жизнь, она вправе дарить прощение и забвение, и только она способна заставить пустыню зацвести и покрыться травой выжженную землю.

Когда утренний луч скользнул в окно и разбудил Северуса, тот открыл глаза и с удивлением ощутил себя полным жизни и энергии. Какое давно и прочно забытое ощущение… Гермиона завозилась рядом, прижимаясь к нему, и ее длинные волосы защекотали ему нос. Северус уставился на прежние пышные кудри мисс Грейнджер и ухмыльнулся. Интересно, как она это воспримет? Он потихоньку выскользнул из ее объятий и направился в уборную. Вернувшись, замер на пороге — Гермиона проснулась и теперь сонно жмурилась и потягивалась. В его сердце взошло солнце. Вот он опять — миг возрождения. Гермиона увидела Северуса и прошептала:

— Доброе утро.

— Доброе, — отозвался он и подошел к кровати. Лег и сразу же обнял ее, с удовольствием погрузив лицо в волосы и вдыхая пропитавший их аромат. — И только попробуй обрезать их, заставлю пить зелье для роста волос, а оно мерзкое на вкус.