Наветренная дорога

Я был уверен, что и раньше где-то слышал о таком способе перевозки черепах, но сейчас было неуместно упоминать об этом. Человек свернул веревку и побрел в полосе прибоя.

— Конечно, это медленно, — сказал он, — но все же добираемся до места.

Когда он почти исчез в темноте, я крикнул ему вдогонку:

— Видели ли вы сегодня стадо зеленых черепах?

— Нет, сеньор. Стадо опаздывает. Когда оно приплывет, я не буду таскать черепах таким способом.

Последнее, что мы увидели, была фосфоресцирующая полоса, сверкавшая вокруг его голеней.

— Этот человек — никарагуанец, мой земляк, но он с побережья. Очень умен! — сказал Чепе.

Потом мы долго шли в темноте и слышали только шум прибоя и шелест песка под ногами. Когда Чепе вновь заговорил, его настроение несколько изменилось. Мое столь непривычное для него сочувствие и встреча с изобретательным земляком на время ослабили жгучую боль тоски по родине.

— Вы бывали в Энтре-Риос? — спросил он.

— Только поблизости. Co стороны Гондураса. Но достаточно близко, чтобы увидеть надпись «Viva Sandino!»^[106], начертанную на утесах.

— Jo, si^[107], — сказал он. — Я хорошо знаю весь тот район. Там все замечательно, но мало кто об этом знает. В этом месте Сандино победил солдат-гринго.

— Он их не победил. Но его трудно было там поймать. Думаю, что так обстояло дело.

— Он отрубил головы всем гринго, — сказал Чепе.

— He всем.

— Да, всем, — настаивал Чепе.

— Мне приходилось встречаться и беседовать с побывавшими там морскими пехотинцами. У них головы были на месте, и я уверен, что и остальное было неповрежденным.

— Сомневаюсь… — сказал Чепе. — Сандино был muy capaz, muy hombre^[108].

Вдруг я заметил среди спутанных морских водорослей отблеск стекла. Решив, что это бутылка, я ударил ногой, но предмет покатился слишком прямо и быстро для обычной бутылки. Направившись к тому месту, где он остановился, я поднял шестидюймовый стеклянный шар, один из тех сетевых поплавков, которые можно найти на берегах разных стран. Я передал шар Чепе.

— Я знаю, что это такое… — сказал он. — Стеклянный шар. Знаете ли вы, из каких мест они приплывают?

Это был один из нерешенных вопросов, которые меня занимали. Надо, чтобы где-нибудь специально изучали, откуда приплывают стеклянные поплавки. Все мои познания сводятся к тому, что стеклянные поплавки применяются некоторыми народами Средиземноморья и японцами. Но мне никогда не приходилось видеть, чтобы их прикрепляли к сетям в районе Карибского моря.

Вероятно, ближайшие к Тортугеро рыбаки, которые пользуются стеклянными поплавками, — это сицилийцы из Новой Англии и португальцы с Азорских островов.

Впоследствии, посмотрев на карту, я решил, что коста-риканский поплавок должен был приплыть с Азорских островов. Может быть, я и не прав, но так или иначе в этой находке есть нечто волнующее.

На стеклянных поплавках нет примет, доказывающих их происхождение. Шары бывают двух окрасок: светлые бутылочно-зеленые и бледно-синие. Это очень симпатичные предметы, и я люблю их находить, но они такие круглые и такие тяжелые, что далеко их не унесешь.

— Прислушайтесь, — сказал Чепе, покачивая шаром возле уха. — Вода… В шаре есть течь.

Такие загадочные случаи мне были известны, но все же я включил свет и посмотрел внутрь шара. В нем находилось примерно полстакана воды, однако нигде нельзя было обнаружить трещины или заметного отверстия.

— Как туда попала вода? — спросил Чепе.

— Quien sabe^[109]. Вероятно, через отверстие, которое глазом не увидишь.

— А я думаю, что это сила морских волн… — сказал он.

Такое объяснение было не хуже моего.

Чепе попросил у меня разрешения положить поплавок в рюкзак — ему так хочется привезти шар домой как recuerdo^[110]. Я разрешил положить его, но осторожно, чтобы ничего не попортить и не раздавить игуан.

— Хотите pipa? Мы приближаемся к месту, где есть несколько низких деревьев.

Pipa — это кокосовые орехи, и я их всегда любил.

— Claro^[111], — ответил я. — Где эти низкие деревья?

— Включите фонарь! Ahí no masito^[112].

Я поправил фонарь на голове и, осветив кокосовую заросль, увидел прогалину среди высоких деревьев.

— Вот там! — сказал Чепе.

Когда мы подходили к прогалине, на высоком берегу прямо перед нами сверкнул огонек. Я направил на него луч фонаря, и на мгновение засверкали два глаза, затем померкли и снова блеснули вблизи моря.

— Какое-то живое существо, — произнес я. — Какое же это может быть животное?

Чепе наклонился и начал всматриваться в полосу, освещенную узким лучом фонаря. Глаза животного вспыхивали и гасли. Потом появлялись в новом месте, кружились и падали, как летающие светлячки, затем молниеносно неслись поперек берега, прямо к черте прибоя, и на мгновение оставались неподвижными.

— Кто-то прыгает вокруг, — сказал Чепе. — Не пойму, какое животное может так мчаться прямо к морю!

— Venite^[113]. Идите рядом, и мы узнаем! — произнес я.