Наветренная дорога

Она принялась распутывать поводья, время oт времени вздрагивая от смеха. Я отпустил подпруги и разобрал то, что стало мешаниной из седла и carga[65]. Миссис Ибарра достала мачете, нарезала травы и сделала из нее подобие щетки. Затем она сняла с себя обувь, блузу и юбку, оставшись в чем‑то более напоминавшем мешок, чем одежду, взяла лошадь за повод и направилась к полосе прибоя. Я поспешно сделал из травы несовершенную копию такой же щетки, подвернул брюки и последо­вал за миссис Ибаррой в волу.

Через пятнадцать минут лошадку можно было считать чистой или по крайней мере почти чистой. Голубоватая кожа просвечивала сквозь спутанную мокрую шерсть, и только кое–где остались следы приклеившегося яичного желтка. Хозяйка отвела ло­шадь к дереву, вытерла ей спину пучками сухой травы и накрыла потником из мешко­вины. Затем степса протерла седло, я оседлал лошадь, затянул подпруги, а миссис Ибарра принялась приводить в порядок carga.

Бойцовый петух был мертв, но, как ни странно, было мало признаков того, что он придавлен лошадью. Миссис Ибарра взяла мачете, перерезала петуху шею и прито­рочила его к седлу так, чтобы кровь стекала на землю. Затем надела юбку, засунула обувь в одну из корзин, смахнула песок с локтей и, надев блузу, вскочила в седло.

― Vea[66], — сказал я униженным тоном, протягивал тощую пачку денег. — Я вино­ват в том, что яйца разбиты, а петух погиб.

― Que va[67]. Петуха все равно надо было зарезать, а яиц можно достать сколько угодно. Недостатка в яйцах биссы здесь не бывает, а до прихода стада зеленых оста­лось недолго. Ну а вы пойдете обратно?

Я сказал, что пойду дальше. По–видимому, я имел такой печальный вид, что она сказала:

― Здесь неподалеку, совсем близко, имеется сосаl[68], в которой вы найдете pipa[69]. Там очень тенисто. Если вы пройдете еще шесть миль, то увидите еще cocal, и там находится мой дом. Если вы туда доберетесь, то сегодня ночью я, вероятно, покажу вам canal, которая вылезет класть яйца в час прилива.

Я поблагодарил и сказал, что не смогу пройти так далеко. Покуда она не видела, я засунул деньги в корзинку, где лежала обувь.

― Я пойду раскапывать другое гнездо canal, — сказал я. — Мне не верится, чтобы в этом были яйца.

― Ай–ай! — воскликнула она. — Вы будете зря себя мучить. Черепаха снесла их здесь, именно тут! И вы не найдете гнезда, которое легче раскопать, чем это.

― Возможно! — ответил я. — Но здесь я больше рыть не стану. До скорой встречи.

Миссис Ибарра бросила на меня взгляд, в котором сквозило сострадание. Ударом пяток тронула лошадь, и та пошла вдоль полосы прибоя уверенным, семенящим ша­гом, которым она, вероятно, дойдет до самого Тортугеро. Потом миссис Ибарра обернулась и помахала рукой.

― Adios, pues[70], — крикнула она.

Маленькая дворняжка, увидев отъезжающую хозяйку помчалась вслед и заняла свое место впереди лошади.

Первый неожиданный порыв послеполуденного бриза как бы стер блеск воды и окрасил ее в черный цвет. Цокание копыт постепенно затихало вдали, и, когда оно замерло, осталось только журчание бегущей волны да прерывистый посвист крачки, скользившей и нырявшей в нарастающем потоке ветра.

Глава шестая ЗАГАДОЧНАЯ ЛЯГУШКА

Карибы называют его Йере — местом, где летают колибри. Там есть озеро есте­ственного асфальта, и оттуда родом музыка шумового оркестра — стилбанда. Это последний остров на пути к югу, самый благодатный и беспредельно прекрасный сре­ди всех остальных.

Я ехал восточной, наветренной дорогой острова Тринидад в Токо, и для меня этот остров, таившийся в дымке утренней зари, был прежде всего родиной загадочной ля­гушки–псевдис. В то утро я радовался всему, что происходило в окружающем меня мире, и эта радость объяснялась вовсе не наступлением тропического дня, и не ду­мами о черепахе–батали, и не лежащими передо мной бескрайними берегами, на ко­торых эта черепаха встречается. Мое появление здесь объяснялось не здравым смыслом, а полупрофессиональным капризом. Морские черепахи были истинной причиной, которая занесла меня на Тринидад, а отличное побережье и места, где жили ловцы черепах, определяли мой маршрут и места остановок. Но не песчаные отмели, вдоль которых мне предстоял долгий путь, вселяли в меня надежду. Зага­дочная лягушка–псевдис — вот кем с самого утра были заняты мои мысли!

Я ехал в Токо, и легкий туман как бы заставлял маленький автомобиль «Остин-40» работать с перегрузкой. Воздух был пронизан запахами моря, ленивые утренние вол­ны не спеша карабкались на серые скалы, я чувствовал себя великолепно. Основной причиной моего хорошего настроения была перспектива увидеть загадочную лягуш­ку, легендарную псевдис, и услышать ее голос.