Наветренная дорога

Закончив измерения, я перевел дух и почувствовал удовлетворение от сознания того, что теперь наконец появится хорошее описание гнезда биссы на берегах Трини­дада.

Пока я гадал, произойдет ли что‑нибудь необычное, если переложу яйца в новое гнездо, которое сам вырою на высоком и незатопляемом берегу, позади меня послы­шался шорох. Повернувшись, я снова увидел рядом с собой берегового сторожа.

― Господи Боже мой, откуда вы их достали, сэр? — изумленно спросил он.

― Вот из этой ямы, рядом с которой они лежат, — ответил я.

― Как вы сумели узнать, что они зарыты именно здесь?

― У меня есть волшебная палочка, — сказал я, все еще продолжая негодовать из‑за взысканных с меня двух шиллингов. — И сам я вроде волшебника по части че­репашьих яиц.

Мои слова произвели впечатление, и парень некоторое время стоял молча. Затем он опасливо осведомился, что я намерен с ними делать. Я ответил, что собираюсь их вновь закопать.

― Мне они очень пришлись бы по вкусу… — сказал он.

Я напомнил о законе, на который он раньше ссылался.

Теперь пришла его очередь уныло посмотреть на меня, и он не нашелся, что отве­тить. Но после моего замечания о том, что яйца снесены не в надлежащем месте, а потому их можно конфисковать, настроение моего собеседника заметно улучшилось. Однако, добавил я, закон не делает разницы между правильно и неправильно сне­сенными яйцами. И он усмотрел в моих словах печальную логику.

Решив, что сторож достаточно наказан за взыскание с меня двух шиллингов, я ска­зал, что с момента, как яйца вновь закопаны в землю, не несу ответственности за их целость перед рыболовными властями. Уложив кладку на место, я заровнял песок, поднял палку–щуп и направился дальше.

Пройдя небольшое расстояние, я оглянулся: парень тщательно разравнивал песок вокруг черепашьего гнезда.

Сначала я решил, что в местном страже проснулось сознательное отношение к охране природы, но, продолжая наблюдать за ним, увидел, как он спустился на бе­рег, вырвал пук травы, воткнул его у основания черенка пальмового листа, где его с трудом мог обнаружить не посвященный в тайну человек. Место, где были закопаны яйца, теперь отмечено, и оставалось только прийти сюда после работы, захватив с собой мешок.

Пройдя еще милю, если не более, и не заметив каких- либо свежих и заслуживаю­щих внимания следов черепах, я решил повернуть в сторону и возвратиться через пальмовую рощу, а по пути наловить ящериц.

В пальмовой роще ящерицы водились в изобилии. Все мое оружие состояло из ро­гатки и дроби номер десять, но, отличаясь терпением и умением незаметно подойти, я убил все же несколько штук. Ящериц, за которыми я охотился, можно увидеть на любом участке берега Карибского моря: от Мексики до Колумбии и от Багамских островов до Тринидада. В США эти ящерицы не водятся, но им сродни обычные с шелковистой кожей шестиполосные ящерицы южных штатов. Здешние ящерицы — красивые, юркие существа, и я люблю смотреть, как они охотятся на берегу за пи­щей. У них сердитый вид, не соответствующий характеру: их легко приручить, но трудно изловить. Двух подстреленных ящериц я отнес к автомашине и положил брю­хом кверху на черенок листа кокосовой пальмы. Достал из машины алюминиевую ко­робку для хлеба, освободил ее, разыскал шприц и иглы, налил воды из пластмассо­вой бутыли, добавил такое количество формальдегида, чтобы получился десятипро­центный раствор формалина. Наполнив им шприц, я сделал инъекции каждой яще­рице в брюхо, голову, лапы и хвост. На двух лоскутах пергаментной бумаги написал дату, место и характер местности, где поймал каждый экземпляр, свернул эти лоску­ты в трубки и засунул в пасть каждой ящерице.

Выплеснув лишний формалин, я уложил ящериц в коробку, расправил им ноги и согнул хвосты применительно к размеру коробки. Завернул коробку в лист пластика­та, завязал толстой резинкой и уложил поверх других упакованных образцов в жестя­ной ящик. Спустя несколько часов, когда ящерицы отвердели, я завернул их в сырую марлю и уложил в кулек из пластиката.

Кстати сказать, пластиковые кульки — радость для герпетолога. В прежние дни приходилось возить с собой банки с фиксирующей жидкостью для хранения в них до­бычи. Теперь, с появлением пластикатовых кульков, все можно везти домой в чемо­дане (если, конечно, не обращать внимания на изумленных таможенных чиновников).

Я разместил вещи в машине и не останавливаясь проехал до конца кокосовой рощи, потом повернул в глубь острова, переправился на пароме через реку Ортуар и пересек маленький город Пьервиль.

Добравшись до гостиницы «Атлантик Бич Гест Хаус», стоявшей на берегу рядом с церковью, южнее поместья Сент–Анн, я занял комнату, а потом отправился разыски­вать Бернара де Вертейля.

Креольские ребята помогли мне найти поместье и дом управляющего. Мистера де Вертейля я не застал дома, но его супруга — приятная француженка с острова Мар­тиника — пригласила меня на ужин.

― Мой муж, — сказала она, — будет очень рад узнать, что вы интересуетесь ля­гушками и другими подобными вещами.