Навья кровь (СИ)

Неловкости во время обыска Лиза не испытывала. Чем этот мертвец отличается от других, погибших в день конца света? Ничем, кроме крови, которой Лиза вымазалась чуть ли не с ног до головы, и плоти, которая всё равно скоро сгниёт или сгорит, это уж как Олег Дмитриевич решит. Даже наоборот — те несчастные, высохшие до состояния мумий или вообще скелетов, ни в чём не виноваты. А эти — сами напали. Один так вообще детей на съедение чудовищам отдавал. Кто его знает, чем остальные промышляли.

— Если бы не ты, ёлка Антоновой кобыле хребет бы перебила. Как ты их заприметила? — спросил Егор Павлович.

— Не знаю. Что-то блеснуло за деревьями, неожиданно, и вот… — соврала девушка.

— Молодец. Хорошая чуйка. Может, тебе от матери что-то передалось?

Лиза в ответ лишь пожала плечами. Мама не колдовала, и потусторонней Силой не пользовалась. И даже никогда не проверяла себя на способности. Но гадала хорошо, на картах, на воске, на камнях. К ней даже чужаки за этим приезжали. И сны видела, всякие, изредка. Её иногда называли прорицательницей, но мама не уставала повторять, что такое многие люди и в Старую эпоху умели и могли, что ничего сверхъестественного в этом нет, и объясняется умением здраво мыслить, анализировать и складывать два плюс два.

Ей, в принципе, верили. Потому что на фоне магов, ведьм, колдунов и прочих сверхлюдей нового времени она действительно выглядела абсолютно обычной женщиной. Те же настоящие прорицатели, например, костылями в виде кофейного жмыха не пользовались, а впадали в транс, пользуясь накопителями Силы, да и видели варианты развития будущего чётко и ясно. И вообще, их работа выглядела всегда жутковато и эффектно.

Волчий вой вдруг раздался гораздо ближе, чем пять минут назад, но возница даже не вздрогнул, потому что впереди виднелись огни фермы.

— Знаешь, Петрович? Беру свои слова назад. С такой чуйкой да с силищей дурной может, и получится у тебя с курьерской службой. Так что пробуй.

* * *

Ферму Дмитрича вынесло в окрестности Гомеля лиловым туманом так, будто ферма — труп кита, а город — морской берег. Хотя на поселение наткнулись не сразу, конечно. Сначала это было физически невозможно из-за того же тумана, который исключал возможность прямых дорог, а позже из-за глубокого обрыва, появившегося недалеко от улицы Барыкина, и густого леса, выросшего на месте Советского района, или Фестивального, как его называли местные жители раньше. Теперь официальное название полностью исчезло из коллективной памяти, а народное осталось лишь в описании «направления».

Ферма находилась в десяти километрах от обрыва. Пятнадцать гектаров плодородной и отлично окультуренной почвы, зарыбленный пруд, фруктовые деревья, несколько домов, домиков и хибарок, амбары, сараи, прочие постройки, несколько колодцев… Огрызок когда-то большого и трудолюбивого то ли села, то ли деревни с полями и огородами. На первый взгляд, мечта, а не место жительства. Поначалу городской совет Гомеля даже обдумывал план по переселению горожан туда, поближе к природе, но потом от этой идеи отказались. Зачем отбирать жизненное пространство у других, если своего хватает? Можно ведь просто сотрудничать на взаимовыгодных условиях. И вот уже семь лет Олег Дмитриевич, хозяин и бог фермы, снабжает город продуктами и другими полезностями, а взамен получает топливо, лекарства, колдовскую помощь и прочие плюшки.

Лиза знала, что отчим — сам пришлый. Он как-то упоминал, что появился здесь меньше пятнадцати лет назад, через Изнанку. Интересным было то, что из пятидесяти с лишком взрослых человек, живущих в поселении на данный момент, никто тех времён не застал. Что случилось с предыдущими, настоящими хозяевами, знал только Олег Дмитриевич.

На ферме, в отличие от Гомеля, централизованные электричество, водопровод и отопление отсутствовали. Но генераторы имелись, и в некоторых зданиях при необходимости всё это включалось. Редко, правда: Олег Дмитриевич считал, что бережливость — залог благополучия. Хотя в доме, в котором жил он сам, топливо не особо экономилось. Но никто не роптал: к хозяину часто приезжали гости, мутные и не очень, он сам, лично, вёл подробнейшую документацию поселения, иногда засиживаясь допоздна, и его компьютер практически не выключался. Олег Дмитриевич давно мечтал «электрифицировать» вообще всю ферму и вдобавок создать локальную сеть, чтобы это ни значило, но ресурсов пока не хватало.

Антон, не заезжая непосредственно в деревню, свернул налево, к погосту. Егор тоже не стал заворачивать на склад, а поехал в центр, прямо к дому отчима.

На улице было безлюдно, но в зданиях кое-где в окошках горел свет: рановато для сна. А в маленьких окошках псарни, мимо которой они проехали, вообще свет был электрическим, и еле слышно тарахтел включённый генератор. Лай стоял просто сумасшедший.

«Надо будет заглянуть, мама там сейчас, наверное».

— Петрович, ты со мной или домой?

Лиза с неохотой ответила: